Ангелы острова Терраглорис - [73]

— Боже моя, Лаура, да это же просто, какой-то леденец, а не парень! Антоний, сладкий ты мой…

Пылкое замечание Неффи вызвало взрыв смеха, причем наши новые друзья-друины, смеялись очень громко, искренне и радостно. Этот веселый смех растопил последний ледок, сковывающий их чувства и они стали постепенно раскрепощаться. Вскоре, Лютеция, млея от моих поцелуев, сама развязала шнуры своих кожаных, коротких шортиков темно-синего цвета, плотно обтягивающих её круглые ягодицы.

Ни я сам, ни мои друзья Ури и Мишель, не торопили дальнейших событий, хотя Лаура и Неффи уже желали гораздо большего, чем просто объятья и поцелуи. Видя то, что мои дисциплинированные, но такие нетерпеливые подруги начинают гневно метать в меня молнии из своих прекрасных глаз, я решил, что настало то самое время, когда я должен был резко, в десятки раз, возвысить накал наших любовных игр. До максимально высокого, астрального уровня. Взяв в руки заранее подготовленные к этой ночи и спрятанные за подушкой дивана, подарки, я нежно ссадил Лютецию со своих коленей, встал и сказал своим друзьям:

— Девочки и мальчики, прошу минуту внимания. Для того, чтобы эта чудесная ночь стала для всех нас, совершенно незабываемой, я прошу вас принять от меня эти Кольца Творения и кое какие магические уроки, как ими нужно пользоваться без малейшего риска для своего здоровья. - Тут я сделал небольшую паузу и, видя, как загорелись глаза моих подруг, громко подытожил - Разумеется, в постели!

Ури, Лауре, Неффи и нашим новым любовницам и любовникам, достались кольца с большими, овальными синими камнями. После этого, я быстро провел небольшой сеанс магической педагогии и пока мои друзья соображали, что означают сии магические формулы, подхватив Лютецию на руки, резво помчался к огромному, розовому сердечку нашей кровати, которая редко пустовала все эти дни. Поскольку ноги у моего крылатого друга, ангела Михаила-младшего, были намного длиннее, да, и бегал он гораздо быстрее, чем я, то он, прижимая к себе смеющуюся от радости Цицилию, с хохотом обогнал меня и с разбегу запрыгнул чуть ли не на самую середину розового сердечка. Ничего страшного я в этом не видел, так как на этой кровати могло поместиться и втрое больше народу.

Магия десяти больших Колец Творения, соединенных одной идеей и помноженная на наше страстное желание, дала просто великолепный результат. Все мы, словно бы слились в два единых организма, мужской и женский, которые стремились извлечь из нашей бурной, страстной и невероятно напряженной борьбы, максимальное наслаждение. Внезапно я почувствовал, что Кольца Творения перестали быть просто инструментами, послушными воле мага и теперь уже они, внезапно обретя индивидуальность, властно бросали нас друг другу в объятья, заставляли стонать, вскрикивать от страсти и неистово безумствовать.

Повинуясь воле Колец Творения, мы не только доводили своих любовниц до полного исступления своими ласками, но и передавали их друг другу, словно по эстафете и никто не мог противиться этому, невысказанному вслух, но обязательному для исполнения, приказу. Как это получалось, я не мог понять, но всепоглощающая страсть отпустила меня и сменилась благостной истомой только тогда, когда я вновь обнял Лютецию, которая снова вернулась ко мне, замкнув это магическое кольцо любви. Вместе с этой истомой я вдруг почувствовал еще и нечто такое, что меня хотя и не испугало до смерти, но заставило всерьез задуматься.

После этого уже ни у кого из нас не появилось желания, немедленно начать все заново, слишком высоко было это наслаждение, чтобы искать его в близости вновь, не сделав хотя бы короткой передышки. Баюкая на руках Лютецию и стараясь не рассуждать о том, что произошло в моем сознании, я быстро погрузился в сон, успев подумать лишь о том, выполнит ли Хирон мою просьбу в точности, как я его просил.

Сон мой был не долог и спустя несколько часов, вместе с рассветом двух солнц меня разбудил дробный цокот копыт по паркетным полам коридора. Хирон со товарищи был точен, как швейцарский хронометр. Двери нашей огромной спальни с грохотом распахнулись настежь и этот маленький, кавалерийский отряд влетел внутрь, где их копытная дробь увязла в коврах с их длинным, мягким и шелковистым ворсом.

Мои крылатые подруги, восседающие на взмыленных лошадиных торсах своих любовников и крепко прижимаясь к их человеческим телам, блестящим от пота не хуже, чем тела друинов, были невероятно изумлены и смущены одновременно. Изумлены тем, что я нежно прижимал к себе друинну, которая смотрела на них с испугом, а смущены от того, что сами они, сидели на кентаврах совершенно нагими, а их крылья, были высоко вскинуты кверху от восторга, а глаза горели от счастья, словно костры в степи. Ликург, которому было плевать на все условности и который без малейшего промедления трахнул бы даже грифониху, если бы имел крылья, увидев Нефертити, восторженно заорал:

— Нефа, радость моя! Вот так встреча! Эгей, красотка, ты еще не забыла о том, что такое нестись на спине кентавра по цветущей степи? Ну, так иди ко мне, моя милая Нефа, тут неподалеку имеется неплохая полянка, по которой я смогу промчать тебя с ветерком и ты снова сможешь насладиться любовной скачкой кентавра!