Ангелы о семейной жизни, свадьбах, любви - [20]

Я быстро подсчитал в уме: минус девяносто лет назад, получается, что в роковом 1937 году моей собеседнице было восемнадцать лет.

И тут я вспомнил один эпизод из моей молодости. В 1990 году я некоторое время сотрудничал с Новосибирским телевидением. И как-то раз мне довелось снимать репортаж из одного городского СИЗО в честь очередной юбилейной даты соответствующего ведомства.

Мы со съемочной бригадой отсняли все мероприятие – выступление офицеров перед сидящими заключенными в актовом зале, я взял интервью у начальника СИЗО в его собственном кабинете. После этого мой интервьюер, проникнувшись ко мне чувством доверия, предложил:

– А давайте я вам покажу одну нашу местную достопримечательность, которую никогда никому показывать нельзя. Естественно, ни о какой видеосъемке даже речи быть не может.

Заинтригованный до крайности, я пошел вслед за моим провожатым по многочисленным запутанным коридорам и лесенкам этого мрачноватого сооружения.

Наконец мы спустились куда-то в подвал и стали не спеша передвигаться по неширокому, плохо освещенному тоннелю с низким потолком. Не знаю почему, но меня неожиданно охватило какое-то тревожное чувство. Как будто ты находишься в фильме ужасов – вроде еще ничего не произошло, но гнетущее состояние постепенно нарастало.

Наконец мы уперлись в глухой тупик – коридор окончился стенкой. Под потолком тускло светила лампочка.

– Вот это и есть та самая знаменитая стенка, у которой расстреливали врагов народа. – Мне показалось, что в голосе моего спутника зазвучали торжественные нотки. – Вот даже выемки сохранились – это следы от пуль. Звуконепроницаемость полная – там наверху люди ходят и ничего не слышат.

Начальник с энтузиазмом начал объяснять, как было организовано все действие:

– Вы же знаете, что происходило в тридцатые годы? Вот сюда, значит, заводили тех, кого называли «врагами народа», ставили у стенки, вот отсюда производилась стрельба из оружия, вот здесь на крючках подвешивали тела убитых, затем подгонялась специальная тележка – вот обратите внимание на эти рельсы, трупы отгружали на вагонетку, транспортировались вон в ту сторону, и там через окошко незаметно поднимали наверх в подъехавшие фургоны. Отгрузка производилась в ночное время, чтобы не привлекать лишнего внимания. И захоронения потом тайно делали где-нибудь за городом.

Меня овеяло холодком от таких подробностей.

Начальник СИЗО закончил свой рассказ фразой:

– Это наша история, ничего нельзя забывать.

– Спасибо, что все это показали, – поблагодарил я за экскурсию, – я такого точно не забуду.

– Да, – согласился со мной собеседник, – вряд ли вы где-нибудь еще такое увидите.

Поднимаясь из мрачного подвала на свежий воздух, я размышлял по пути: «Прошло всего пятьдесят три года после грозного 1937-го. Наверняка еще живы те люди, которые нажимали на курки пистолетов, направленные на «врагов народа». Интересно, как им жилось все эти годы? Кровавые покойники по ночам не снились? Как сложились их судьбы? Какую карму они себе заработали?»

И вот спустя девять лет после той памятной экскурсии судьба, кажется, предоставила мне возможность пообщаться с возможным участником тех событий.

– Почему вы молчите? – Голос в телефонной трубке вернул меня к реальности.

– Фраза «я служила в НКВД» звучит слишком общо. Служить можно по-разному. Может быть, вы фашистских шпионов ловили, а может – «врагов народа», – осторожно произнес я, стараясь не вспугнуть раньше времени интересного собеседника.

– Мы выполняли приказы! – Голос старушки вдруг зазвучал металлом. – Знаю, сейчас модно поливать грязью наше прошлое, но хочу подчеркнуть – я лично ничего такого не делала!

– Я же вам не судья, как вы понимаете, – спокойно ответил я, – от меня ничего не зависит. Вы можете мне сейчас рассказать любую версию вашей жизни – это ничего не изменит. Ангелам ваши объяснения тоже не нужны. Ваша жизнь – это следствие ваших поступков.

– Понимаете, время такое было, вам, молодым, этого не понять. У нас не было выбора, – голос Валентины чуть дрогнул. И она снова повторила, но уже не так уверенно: – Мы просто выполняли приказы. От нас ничего не зависело.

– Но вы же сами выбрали себе командиров, которые отдавали вам приказы, не так ли?

После небольшой паузы она снова повторила уже оправдывающимся тоном:

– Время такое было.

Я промолчал. Валентина, решившись, наконец-то спросила о том, что ее мучало более всего:

– Я по вашим книгам правильно поняла – ада на том свете нет? Я лично в эти поповские штучки не верю.

– Ад – он тут, на Земле, – подтвердил я.

– С этим я согласна, – подхватила бывшая НКВДшница, – я такое видела, что чище любого ада будет, – чуть не проговорилась она, но тут же остановилась, не став развивать тему дальше.

Я внимательно слушал ее, пытаясь понять, что же заставило эту много повидавшую в жизни женщину позвонить мне. К чему она клонит?

– Если, допустим, ада нет, то что же тогда есть? Что, к примеру, произойдет со мной после смерти? – старушка наконец-то задала тот самый вопрос, ради которого, собственно говоря, она и сделала этот неожиданный звонок на другой конец планеты.

– После смерти вам покажут ленту вашей жизни, и вы как на кинопленке увидите все события, которые с вами происходили. Последствия каждого вашего поступка и каждого слова. И вы поймете, что все, что с вами произошло, – это вовсе не случайность, а цепь закономерностей. И вы всю жизнь в итоге работали над своим характером.