Ангелы над Москвой - [20]
— Написал? Так вот, ты хотел сказать не «брат и сестра», а «муж и жена».
Визитка, поднятая в воздух Диминой рукой, перевернулась и легла на стол надписью кверху.
— Даже читать не стану, — заявила Оля. — Знаю, что не ошиблась.
Дима молча кивнул. Примолкла и Оля.
— Это трансмиттеры виноваты, — сказал Дима, чтобы как-то заполнить неловкую паузу.
Оля вспыхнула.
— Трансмиттеры? Ты еще напомни чисто русское, дескать трезвый — человек как человек, а выпьет — дурак дураком.
— К чему ты это? — удивился Дима, но пиалу для саке на всякий случай отставил подальше.
— К тому, что ни алкоголь, ни электронные устройства ничего нового в личность человека не привносят! А только обнажают сущность.
— Может и так, — не стал спорить Дима. — А может, наше совместное приближение к Книге Судеб автоматически внесло некие изменения в наши судьбы. И они стали настолько похожи, что отныне даже неразрывно связаны.
— Умный ты, Дима, а… такой дурак! — вспылила Оля. — Я, — трагическим голосом произнесла она, — так стремилась…
— … пожертвовать собой, — подхватил Дима, схватив девушку за руку.
Оля вырвала свою ладонь из его руки и закрыла лицо. Дима понял, что перегнул палку, и что она сейчас разрыдается. Однако через минуту девушка отняла руки от глаз. Выглядела она на удивление спокойно.
— Ты знаешь, — с удивлением в голосе проговорила она, — я не могу понять, что происходит. Строго говоря, мне стоило бы съездить по твоей морде за приставания и издевательство… Но мне почему-то не больно. Он, ну, тот, который ночью умер в Бад-Рагаце, по-прежнему дорог мне, но дорог… как-то в прошлом.
— А я? — Дима вновь поймал ее руку, и она сжала его ладонь.
— А ты — гадкий, противный и мерзкий!
Оля улыбнулась. Дима заговорщицки потер руки и ухмыльнулся.
— Но если мы и поедем к тебе, Дима, знай — может ничего не случиться! — нарочито строго произнесла девушка.
— Ну и пускай, — совершенно искренне ответил Дима.
Оля смотрела прямо на него, но руки больше не отнимала и говорить больше ничего не говорила, а Дима готов был болтать глупости еще долго, но во рту пересыхало и язык отнимался.
Он смотрел в ее сверкающие глаза, замечал ее дыхание и движения рук… Позади — нелегкий день, принесший ему усталость и головную боль, но все отступает, когда перед тобой — желанная женщина!
Он разглядывал ее так, как будто видел впервые. Он мысленно срывал с нее одежды, представляя обнажившееся тело идеальным, и — странное дело! — этот идеал совершенно совпадал с реальными формами. Вот она подняла чашку с чаем, поднесла ее к губам, пригубила, поставила на место… А Дима видел, как синхронно с рукой приподнялась ее грудь, едва качнулась во время глотка, и плавно вернулась на прежнее место вместе с тихонько звякнувшей о блюдце чашкой. Сладостная истома охватила его. Он не просто желал эту женщину, он жаждал ее, он нуждался в ней.
— Да, пожалуй, пора, — Оля поднялась с дивана. — Я на минутку, и поедем.
Девушка ушла привести себя в порядок, а Дмитрий знаком попросил официантку подать счет. Как бы ни был он увлечен Олей, отсутствие той красавицы с голубыми глазами, что положила перед ним меню, тревожило… Счет принесла другая. Дима открыл папку и, кроме чека, обнаружил плотный белый кусочек бумаги. Визитка? Но на ней ничего не написано, хотя… На ощупь бумага показалась рельефной, и Дмитрий заметил на ней тисненую надпись. Он попытался понять, что за слово написано, но не смог. Не потому, что печать не качественна: просто буквы или знаки оказались незнакомыми. Да, ресторан был японский, но на бумаге выдавлены совсем не иероглифы. И не латиница, и не кириллица. Лишь по самому краю визитки бежали мелкие рукописные буковки, на сей раз русские: «Сохрани эту карточку обязательно!» Эта бумажка — явная загадка, и ее разгадка, чувствовалось, непременно свершится — и непременно к его, Диминой, пользе. Сейчас ему было не до головоломок, поэтому он просто сунул таинственную визитку в бумажник, отсчитал деньги и встал из-за столика.
Они ехали по ночной Москве. Город не спал, но машин было немного. По московским меркам немного… Оля вела свой «Бентли», не особенно придерживаясь рекомендаций дорожных знаков, ограничивающих скорость передвижения. Глянув в зекало заднего вида, девушка заметила силуэт на заднем сидении. В салоне автомобился был кто-то еще, третий.
У Камышина — новый помощник
Камышин все утро вводил в курс дела своих подчиненных и раздавал задания. Поработать в тишине не удалось. Дверь распахнулась, и в кабинет вошли два человека. Первому было за сорок. Невысокий, похожий на Винни-Пуха, только в форме полковника милиции. Ивашов пожаловал, собственной персоной! Камышин встал в присутствии ненавистного начальства. Второй был ему незнаком. Примерно метр девяносто шесть, широкоплечий, подтянутый, волосы темные, кудрявые, подстрижены коротко. Явно спортсмен, но строгий темный костюм носит умело. Лицо волевое, скуластое, даже симпатичное. Абсолютно черное, губастое широконосое лицо…
— Присаживайся, капитан, — произнес Ивашов.
Камышин сел за стол. Чернокожий франт, спутник полковника, расстегнул пуговицу пиджака и уселся напротив.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.
Цех — тайная организация технократов. Тысячи лет она помогала людям совершать научные и технические открытия. Но именно такой путь привел человечество к порогу глобальной войны. Так сказано в Тринадцатой Центурии — утерянном пророчестве Нострадамуса. В ней же описано, как вернуть человечество на биологический путь развития и тем самым предотвратить катастрофу. Когда пророчество исполнится, люди станут жить в согласии с природой и друг другом… В это свято верят сиды, адепты сил природы, противостоящие Цеху.