Ангелы Монмартра - [2]

Шрифт
Интервал

– Браво, мсье комиссар! – Дежан вяло хлопнул в ладоши. – Значит, в эту ночь вы принципиально не задерживали граждан с дубинками, ножами, удавками…

– Я сказал ясно: Жорес был застрелен из пистолета. Всё это время уголовники попросту не смели выйти на улицы: город находился под охраной добровольных отрядов, организованных профсоюзами парижских фабрик. Я считаю, что о моральной устойчивости любой нации говорит ужесточение методов охраны порядка накануне серьезных событий. У нас – абстрагируемся от политической ситуации – само население выказало активную гражданскую позицию. Всего несколько часов, и три-четыре тысячи рабочих патрулируют улицы.

– Не согласен. Вряд ли толпы гражданских лиц, которые в мирное время беспрепятственно хватают любого, кто им не по нраву, можно расценивать как гражданское мужество нации. Равно как и готовность к защите отечества. Повторяю: в мирное время это больше смахивает на истерию или попахивает государственным переворотом. Революцией ли, тиранией…

– Хоть несчастной Франции и не привыкать, Господь с вами, не накличьте беду! – Инспектор вытер ладонью слезящиеся глаза. – Ваша мысль отчасти верна. Вы должны быть благодарны, что вас задержали официальные представители власти. В противном случае, я не мог бы гарантировать вашу неприкосновенность.

– А не кажется ли вам, мсье комиссар, что если даже Сюртэ смиряется с незаконными военизированными отрядами, это свидетельствует о бессилии властей?

– Явление временное. Известно ли вам, что сегодня Германия перешла на военное положение и… как вы думаете, что проклятые нибелунги сделали сразу же после этого?

– Знаете, инспектор, меня это не очень…

– Не читаете газет? Напрасно! Тут же германский посол передал письмо, в котором в угрожающей форме был задан вопрос о намерениях Франции, если Россия вступит в войну. Будучи, на мой взгляд, человеком неглупым, вы можете понять, чем грозит подобное требование. Так что, повторяю, два дня – и страсти перейдут в иное русло. А сегодня… Уж лучше пусть рабочие охраняют порядок, чем нарушают.

– Простите, я не совсем уловил суть. Политика меня не интересует.

– Зато вы, молодой человек, ее интересуете. Вам когда-нибудь приходилось держать в руках настоящее оружие, а не антиквариат? Винтовку например?

– Упаси меня господь! К чему вы клоните?

– А к тому, что завтра начнется мобилизация! И никак не позже!

– Черт возьми, это действительно некстати.

– Единственным человеком, способным предотвратить большую европейскую войну, мог стать именно покойный Жорес. Если бы он призвал к долговременной стачке на военных заводах от Британии до Балкан… Пролетариат Германии пошел бы за ним едва ли не в первую очередь. Но Жорес мертв. Можно легко убить мир, только нельзя нанести смертельный удар войне. Она сильнее…

– О, инспектор, вы социалист?

– Нет. Я трезво мыслящий патриот. И не собираюсь бросать бомбы в представителей власти.

– А знаете, инспектор… – Дежан вопросительно взглянул на собеседника.

– Инспектор Белэн.

– Да… Знаете ли, я вас понимаю, хоть и не смыслю в психологии. Вы не в силах разобраться в ситуации; сейчас у вас нет возможности восстановить порядок на улицах Парижа. Поэтому приходится выдумывать аргументы и убеждать себя в правоте. Вы нуждаетесь хоть в ком-нибудь, кто подтвердил бы ваши умозаключения, – жена, коллега или испуганный уголовник.

– Замечание жесткое, но верное. Лучше побеседовать с пьяным художником.

– Тем не менее моя личная трагедия затмевает для меня все мировые потрясения, в равной степени и убийство упомянутого вами господина. Чтобы отвлечься, я с радостью вступил в дискуссию. Пусть даже тема не соответствует моему настроению.

Комиссар пожал плечами.

– Я тоже не очень-то смыслю в политике. Мое ремесло – ловить убийц. Уверяю, мне это хорошо удается. Наверное, следует занять вашу аполитичную позицию. Считайте мои размышления добродушным нытьем.

– Мсье комиссар, вы не против вернуться к моему делу? Итак, мне повезло, что я был задержан вашими людьми, а не обезумевшими люмпенами. Но обвинения я так и не услышал. Надеюсь, вы не склонны считать меня новым разбойником вроде Равашоля?

– Обвинения не будет. Жорес убит из револьвера, а не из кремневой развалины. Вы свободны. Только вашу музейную редкость я не верну. Согласитесь, всё же странно задержать человека с оружием ночью, у моста Александра III. Вы ведь не собирались заявиться в Дом инвалидов и стрелять по останкам гражданина Бонапарта?

– Стрелять в надгробья?! – Дежан заерзал на стуле. – Вот он, дух эпохи! Хотя, мне кажется, неспокойное время заставляет каждого нормального гражданина держать при себе оружие. Дорогой комиссар, будьте последовательны в своей любезности. Я не хочу быть задержанным вновь. Это раз. Во-вторых, прошу вас отдать распоряжение, чтобы меня доставили на то же место…

– Справедливо. Вы не похожи на человека, вступавшего в конфликт с законом.

– Это очевидно.

– Только… Вы не откажете мне в небольшой услуге? Строго между нами…

За дверью раздались нарочито громкие шаги и приглушенный кашель.

– Входите, сержант!

Мсье Верро протиснулся в кабинет с подносом, на котором стоял маленький чайник и два стакана.


Рекомендуем почитать
Вода с сиропом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Первый снег

Автор – профессиональный адвокат, Председатель Коллегии адвокатов Мурадис Салимханов – продолжает повествование о трагической судьбе сельского учителя биологии, волей странных судеб оказавшегося в тюремной камере. Очутившись на воле инвалидом, он пытается строить дальнейшую жизнь, пытаясь найти оправдание своему мучителю в погонах, а вместе с тем и вселить оптимизм в своих немногочисленных знакомых. Героям книги не чужда нравственность, а также понятия чести и справедливости наряду с горским гостеприимством, когда хозяин готов погибнуть вместе с гостем, но не пойти на сделку с законниками, ставшими зачастую хуже бандитов после развала СССР. Чистота и беспредел, любовь и страх, боль и поэзия, мир и война – вот главные темы новой книги автора, знающего систему организации правосудия в России изнутри.


Ковчег Лит. Том 2

В сборник "Ковчег Лит" вошли произведения выпускников, студентов и сотрудников Литературного института имени А. М. Горького. Опыт и мастерство за одной партой с талантливой молодостью. Размеренное, классическое повествование сменяется неожиданными оборотами и рваным синтаксисом. Такой разный язык, но такой один. Наш, русский, живой. Журнал заполнен, группа набрана, список составлен. И не столь важно, на каком ты курсе, главное, что курс — верный… Авторы: В. Лебедева, О. Лисковая, Е. Мамонтов, И. Оснач, Е.


Подарок принцессе: рождественские истории

Книга «Подарок принцессе. Рождественские истории» из тех у Людмилы Петрушевской, которые были написаны в ожидании счастья. Ее примером, ее любимым писателем детства был Чарльз Диккенс, автор трогательной повести «Сверчок на печи». Вся старая Москва тогда ходила на этот мхатовский спектакль с великими актерами, чтобы в финале пролить слезы счастья. Собственно, и истории в данной книге — не будем этого скрывать — написаны с такой же целью. Так хочется радости, так хочется справедливости, награды для обыкновенных людей — и даже для небогатых и не слишком счастливых принцесс, художниц и вообще будущих невест.


Юбилейный выпуск журнала Октябрь

«Сто лет минус пять» отметил в 2019 году журнал «Октябрь», и под таким названием выходит номер стихов и прозы ведущих современных авторов – изысканная антология малой формы. Сколько копий сломано в спорах о том, что такое современный роман. Но вот весомый повод поломать голову над тайной современного рассказа, который на поверку оказывается перформансом, поэмой, былью, ворожбой, поступком, исповедью современности, вмещающими жизнь в объеме романа. Перед вами коллекция визитных карточек писателей, получивших широкое признание и в то же время постоянно умеющих удивить новым поворотом творчества.


Идёт человек…

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Девочка и мертвецы

Оказавшись в чуждом окружении, человек меняется.Часто — до неузнаваемости.Этот мир — чужой для людей. Тут оживают самые страшные и бредовые фантазии. И человек меняется, подстраиваясь. Он меняется и уже не понять, что страшнее: оживший мертвец, читающий жертве стихи, или самый обычный человек, для которого предательство, ложь и насилие — привычное дело.«Прекрасный язык, сарказм, циничность, чувственность, странность и поиск человека в человеке — всё это характерно для прозы Данихнова, всем этим сполна он наделил своё новое произведение.»Игорь Литвинов«…Одна из лучших книг года…»Олег Дивов.


Гугенот

Возможно ли предвидеть будущее или даже — планировать его? Странные сообщения, звонки, записки. Предсказанные события и запрограммированные встречи, рядящиеся обычной случайностью. Любой может быть вовлечён в эту незримую и опасную игру. Попытки разобраться в происходящем не просто тщетны, но пагубны, как неосторожные движения увязшего в болоте человека. Когда слишком пристально вглядываешься в будущее, уже и прошлое не так прочно, и настоящее — зыбкий мираж.Кто затеял все это и, главное, зачем?


Сиамский ангел

Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.


Ксения

Нет резкой границы между миром материальным и иным — тем, откуда прилетают к нам ангелы, тем, куда уходят люди, ставшие святыми. Но там строже относятся к вере, верности, ответственности за близких, и если предстоит выбор — то его совершают во имя любви. Сквозь испытание выбором проходят блаженная Ксения Петербуржская, ангелы-хранители, святой Касьян Немилостивый, и вместе с ними — читатели этой книги.