Ангелы - [7]

Гарв. Ну что плохого, если она коричневая?

Я. Всё! Но она не коричневая, она темно-фиолетовая, ты, тупой дальтоник!

Гарв. Слушай, но это же просто юбка. Я просто удивился, почему ты купила коричневую.

Я. Не покупала я коричневую! Она темно-фиолетовая.

Гарв. Ты слишком остро реагируешь.

Я. Вовсе нет. Я бы никогда не купила коричневую юбку. Ты что, не знал этого?

Тогда я думала, что никогда не прощу его. Но была не права. А в этот раз все иначе. Знаю это на все сто.

В обеденный перерыв я не нашла в себе сил, чтобы подумать о той горе работы, которую мне нужно срочно сделать. И пошла погулять по фешенебельной Грэфтон-стрит. Мне нужно было утешение. И оно приняло форму швыряния деньгами направо и налево. Безо всякого энтузиазма я приобрела себе ароматическую свечу и дешевую (сравнительно) сумочку – подделку под Гуччи. Но ни то, ни другое не заполнило вакуум внутри меня. Тогда я зашла в аптеку купить болеутоляющее для своих несчастных зубов. Тут же меня перехватила дама в белом халате и с оранжевым лицом. Она сообщила мне, что если я куплю два средства от Кларен, причем одно из них должно быть по уходу за кожей, то стану счастливой обладательнице бесплатного подарка. Я безразлично пожала плечами:

– Давайте.

Она не могла поверить своему счастью, что ей удается кому-то что-то втюхать, и предложила мне самое дорогое из всего ассортимента – сыворотку во флаконе сто миллилитров. И снова я дернула плечами:

– Хорошо.

Мне понравилось, как это звучит: «бесплатный подарок», от самой идеи веяло чем-то утешительным. Но, придя на работу, я открыла упаковку, и оказалось, что все не так замечательно, как на картинке. Тени для глаз какого-то странного цвета, мини-мини-мини-тюбик с тональным кремом, четыре капельки крема для век и бутылочка с наперсток с резкими духами. Я была ужасно разочарована, а потом на смену разочарованию пришло чувство вины, как неожиданное временное облегчение. Ощущение вины становилось все сильнее и ужаснее по мере того, как подходил к концу рабочий день. Мне нужно перестать сорить деньгами. Как только мне удалось смыться из офиса под благовидным предлогом, я побежала обратно на Грэфтон-стрит попробовать вернуть сумку. Всю эту фигню от Кларен я вернуть уже не могла, поскольку опробовала уже бесплатный подарок. Но денег мне за сумку не отдали, лишь выписали кредит-ноту, которая позволяет сделать другую покупку в их магазине на ту же сумму. Не успела я сесть в машину, как заприметила в витрине обувного магазина цветастенькие шлёпки. И вот я уже внутри. Отдаю кредитную карточку, чтоб с нее сняли еще тридцатник. Да, меня опасно выпускать на улицу.

В тот вечер я сделала то, чего обычно в офисе себе не позволяю. Я напилась. Даже можно сказать, нажралась. До такой степени, что, возвращаясь в очередной раз из туалета, я встретила Стюарта Китинга и набросилась на него. Он работал в соседнем отделе и всегда хорошо ко мне относился. До сих пор помню удивление на его лице, когда я повисла на нем. Потом мы целовались, но длилось этот пару секунд, а потом я отпрянула с мыслью: «Господи, что я делаю?»

– Извини! – воскликнула я в ужасе от собственного поведения.

Я вернулась к остальным, схватила пиджак со стула и ушла, не прощаясь. Из дальнего угла комнаты за моими телодвижениями наблюдала Френсис. О чем она думает, было непонятно.

Когда я вернулась домой, Гарв ждал меня по стойке смирно, как взволнованный папаша. Он пытался что-то мне говорить, но я заплетающимся языком сказала, что хочу спать, и, пошатываясь, поковыляла в спальню. Гарв шел за мной по пятам. Я срывала с себя одежду и кидала ее прямо на пол, потом залезла в кровать и завернулась в простыню.

– Попей водички.

Я услышала звон. Это Гарв поставил стакан на тумбочку рядом с моей кроватью. Я проигнорировала его с его водой, но перед тем, как провалиться в спасительный сон и забыться, вспомнила, что не сняла контактные линзы. Слишком усталая и пьяная, чтобы встать и пойти в ванную, я сняла линзы и кинула их в стакан около кровати, пообещав, что завтра утром хорошенько почищу их в растворе.

Но пришло утро. Язык от сухости прилип к нёбу. Автоматически я протянула руку за стаканом и залпом выпила воду. И только когда последняя капля попала мне в горло, я вспомнила. Мои линзы. Я их выпила. Снова. Третий раз за полтора месяца. Конечно, это линзы ежемесячной замены, но тем не менее.

И на следующий день, как назло, я потеряла работу.

Нет, меня не увольняли в прямом смысле слова. Просто не продлили контракт. Он заключался на полгода, и с тех пор, как я вернулась в Дублин из Чикаго, его продляли уже пять раз. И я думала, что очередное продление не более чем формальность.

– Когда ты начала здесь работать, – сказала Френсис, – то произвела благоприятное впечатление. Ты много работала. На тебя можно было положиться.

Я кивнула. Это было сказано про меня. В лучшие времена.

– Но за последние месяцев шесть твое отношение к работе и к своим обязанностям резко изменилось. В худшую сторону. Ты часто опаздываешь. И рано уходишь…

Я слушала ее, испытывая нечто сродни удивлению. Разумеется, я знала, что у меня не все в порядке, но думала, что все это происходит только в моей душе. И что у меня прекрасно получается сохранять хорошую мину и убеждать окружающих в том, что я работаю как обычно.