Ангелы: Анабазис - [4]

— Проблему я вижу, — скупо отозвался капитан Медведев.

— Тогда — что предлагаете?

— Ничего. Путей решения я не вижу.

— Вы считаете?

Медведев недобро оскалился:

— А ты купи слона!

— Что? — Степан выпрямился, поворачиваясь к собеседнику.

— Ничего, — махнул рукой Михаил. — Я что ни слово, вы — вопрос. Это разговор или допрос?

Полынцев хмуро посмотрел на кончик сигареты, подрагивающей в сумерках мелкими красными искрами, и отступил:

— Разговор.

Медведев зло оскалился. В словесных битвах он силён не был. Обычно его, заваливая аргументами, легко обыгрывали более ловкие оппоненты и только ослиное упрямство спасало авторитет — он всегда оставался при своём мнении. В оправдание себе ставил то, что мнение его формировалось долго и обстоятельно, а о том, чего не знал, предпочитал и вовсе не спорить. Для друзей детства и студенчества, выбившихся в кандидаты и доктора наук, это становилось поводом постоянных шуток о единственной мозговой извилине военных, которая, как повсеместно известно, от фуражки.

Медведев растёр бедро, холодеющее под мокрым пятном на «хэбэ» и ответил:

— Я считаю, что пока вы будете продолжать каждодневные избиения пленника, мы общего языка не найдём. Я лично не вижу повода к доведению человека до состояния крайнего истощения и травмирования.

— Понимаю, — задумчиво протянул раверсник.

— Но ничего поделать не можете? — пошёл Медведев в наступление.

— Это вы правильно заметили, — усмехнулся Степан. — Не могу. И мы с вами уже говорили об этом… Вы отвечаете за нашу доставку до указанной базы, а я отвечаю за пленника. И, одновременно с этим, отвечаю и за жизни ваших и моих людей. Если эту тварь оставить без присмотра или ослабить внимание, то она положит всех. И вырвется на свободу. Такую ответственность я на себя взять не могу и не хочу. А вы?

— А я не вижу повода к такому отношению!

— Эх, Михаил, — вздохнул раверсник. — Я не в первый раз повторяю вам: мы имеем дело не с человеком! И частично вы уже могли в этом убедиться…

— Высокая способность к регенерации тканей, конечно, является странной. Но не признак не-человека, — сухо отозвался Михаил.

Да, кое в чём он действительно имел возможность убедиться. На следующий день после первого избиения, проведённого «раверсниками», пленный поднялся на ноги и пошёл. Он шёл тяжёлой медленной походкой пьяного или больного, но он двигался, хотя «таёжники» ещё вечером однозначно пришли к выводу, что срочно нужен санитарный борт. Способности к восстановлению у пленника были потрясающие. Особенно восхищала скорость сращивания поломанных костей…

— Да, вы правы. Это условие необходимое, но не достаточное, — кивнул Степан. — Однако полно и других явлений, о которых Вы сейчас умалчиваете.

Михаил молча отвернулся к реке, разглядывая россыпь бликов на быстрых струях.

Пленный вот уже неделю не кормлен, воды ему дают по сто пятьдесят грамм в день, руки-ноги повязаны, глаза во время переходов под повязкой, но… Но он продолжал двигаться с грацией подраненного тигра, двигаться и молчать. Это странно, это вопиюще невероятно! И всё-таки для Медведева пленник оставался человеком. Более того — сильным человеком, которого смогли «взять» только ловушкой, подобной той, в которую угодил Шер-Хан. Лавина противников в одном ущелье. И газ… Уйма газа была выброшена в воздух и долго не оседала на камнях. Многие были убеждены, что можно идти и брать «объект» голыми руками. Оказалось — нет. Когда брали — как и требовалось, живьём, — он, уже будучи весьма ослаблен, сумел поломать нескольких ребят. Благо, не медведевской группы — у него лишь Батону прилетело в плечо. А свалился пленник только после того, как был оглушён, и положил его лично старший лейтенант Юрий Зубров, за что ему честь и хвала.

— Я не верю в сказки об оборотнях, — тихо сказал капитан Медведев.

— А он не оборотень, — усмехнулся раверсник. — Он, скорее, вампир.

— Не замечал, чтобы он пил кровь…

Действительно, не замечал. Когда брали «объект», тот дрался в невероятном темпе, и силовые линии его действий были не видны даже подготовленному глазу, знающему, куда нужно смотреть. Но всё-таки, это были вполне обычные техники, без магических пассов, левитации, ударов когтями или выгрызания плоти противников. И никаких тебе попыток пить кровь нападающих или чего хуже. Просто бой. Просто желание выжить и остаться свободным. Ничего другого за действиями пленника Михаил не видел. А уж он знал то, о чем составлял мнение.

— И благо, что не видели этого, — понизил голос командир отряда «Р-Аверс». — Во-первых, зрелище тошнотворное, скажу я Вам. Во-вторых, кровь придаёт этим тварям огромную силу. Так что, если наш узник вдруг сумеет добраться до чьего-то пульса, то после порвёт нас всех, как Тузик грелку.

Раверсник помолчал, задумчиво оглядывая окружающий мир. Пространство над рекой уже потемнело и только на вершинах высоких сосен на другом берегу потока светились нежной зеленцой остатки солнечного света. Закат находился где-то за спинами офицеров. Но офицеры не оборачивались, чтобы посмотреть величественное каждодневное действо. При всём желании, они не смогли бы увидеть заходящее солнце — деревья высились громадами, закрывая половину неба и горизонт под ней. В накатывающем сумраке было холодно и пусто, его прозрачная пелена липко повисала между людьми и намекала на присутствие другой стороны реальности — опасной и неожиданной.