Ангелов в Голливуде не бывает - [2]

Порывшись в сумочке, я достала записку Гормана и отдала ее Розе. Подняв брови, моя собеседница развернула сложенный вдвое лист и пробежала письмо глазами. Как будто этого было мало, покосилась на меня и принялась читать еще раз, медленно, с самого начала. Чувствуя себя немного не в своей тарелке, я отвернулась к стене с открытками и стала смотреть на лицо прекрасной дамы в открытом бальном платье и диадеме с крупными камнями.

– Это Лина Кавальери[2], – подала голос хозяйка. – Для нее писали оперы знаменитые композиторы. Надпись на открытке странная, конечно…

– Ничего странного, – не удержалась я. – Это ее фамилия на русском.

– О. – Роза впервые посмотрела на меня с любопытством. – Вы русская?

Я не видела смысла этого отрицать.

– Красивая она была, – сказала Роза, складывая записку. – Очень.

– Да, я ее видела однажды. Правда, это было давно, еще до войны.

Во взгляде Розы появилось недоверие.

– Сколько же вам было тогда? – спросила она.

– Лет пять, наверное. Мы остановились в отеле на юге Франции, спустились вниз и увидели ее в саду. У нее было белое платье со шлейфом и белый зонтик от солнца. Она просто стояла, а вокруг толпились пять или шесть мужчин. Помню, хотя я была маленькая, меня все же это немного озадачило.

Роза вздохнула.

– У мистера Гормана скверный почерк, не уверена, что я прочитала ваше имя правильно, – негромко промолвила она. – Как оно произносится?

– Татьяна.

– Вы хорошо знаете мистера Гормана?

– Ну… Мы работаем в газете. Я машинистка, он репортер. – Роза молчала, и я почувствовала необходимость объяснить: – Платят мало, и я беру заказы на дом. Я кое-что напечатала для него, но он не смог мне заплатить, поэтому… поэтому я здесь.

– Сколько он вам должен?

– Девять с половиной долларов.

Моя собеседница усмехнулась.

– Ткань, которую купила его жена, столько не стоит, – веско уронила она. – Даже если добавить задаток за пошив юбки… Я вам сейчас покажу.

Роза удалилась и почти тотчас же вернулась с куском материи, который оказался дешевым ситцем безнадежной расцветки. Я почувствовала, как во мне начинает закипать злость. Итак, я угробила несколько свободных вечеров на то, чтобы перепечатать идиотский детективчик, который накропал Фрэнк, и что же получила взамен? Расходы на бензин, чтобы добраться до миссис Серано, ситец, который я не стала бы носить даже в кошмарном сне, и в перспективе – солнечный удар, который почти наверняка прикончит меня по дороге домой.

Входная дверь грохнула, колокольчик взвыл сиреной. В помещение ввалились двое: один – плечистый и развязный, в шляпе, заломленной на затылок, но по-настоящему я разглядела только второго. У него было красивое доброе лицо – сочетание само по себе редкое, потому что красоте частенько сопутствуют гордыня, зазнайство и сонм других, более мелких грехов. Заметив меня, он застенчиво улыбнулся, и от его улыбки в полутемной комнате словно стало светлее. Развязный, завидев меня, сдернул с головы шляпу, но я не обратила на это внимания.

– В чем дело, Тони? – недовольно спросила Роза, адресуясь главным образом к развязному.

– Ни в чем, мама, – ответил тот, косясь на меня. – Винс выдул всю газировку и убрался к своей невесте. С утра только и говорил, что о шторах и мебели, которые будут у него в доме. Аж тошно слушать!

– Тони! – Роза послала сыну предостерегающий взгляд.

– Мам, посетителей все равно нет, – вмешался второй из вновь прибывших. – И в гараже адски жарко.

– У меня посетитель, – промолвила Роза строго, но уже сейчас было заметно, что ее строгость – напускная. – Вы что, оставили Лео в мастерской одного?

– Почему одного? – пожал плечами Тони. – Шрам же с ним.

Роза нахмурилась.

– Я уже просила тебя не называть его так, – сказала она сухо.

– При чем тут называть – не называть, – проворчал Тони, с преувеличенным вниманием оглядывая подкладку шляпы, – если само на язык просится… – Роза сверкнула глазами. – Ладно, мам, я все понял. Как насчет позднего обеда… или раннего ужина?

Его брат фыркнул.

– Я же сказала: у меня посетитель, – напомнила непреклонная Роза. – Вернется Винченцо, сядем за стол.

– А если он там застрянет до завтра? – хмыкнул Тони, блестя глазами.

– О мадонна, что за наказание с этими детьми! – не выдержала Роза. – Антонио, Джонни, идите и не мешайте мне работать!

Хохоча и толкаясь, братья пересекли комнату и скрылись за дверью, причем Тони на прощанье отвесил мне поклон, держа шляпу в руке.

Роза вздохнула и перевела взгляд на меня.

– Это ваши сыновья? – задала я глупый вопрос, просто чтобы сказать что-нибудь.

– Да. – Даже в этом коротком слове чувствовалась ее гордость. Определенно, Роза Серано начала мне нравиться.

– И сколько их у вас?

– Четверо. Винченцо, Антонио, Джонни и Лео. Они работают в автомастерской по соседству.

Подъезжая к дому Розы, я заметила рядом мастерскую, но не обратила внимания на вывеску. Что ж, удобно: мать – в ателье, дети – в двух шагах в гараже.

– А ваш муж? – не подумав, ляпнула я и тотчас же пожалела о своем вопросе. Лицо Розы замкнулось, улыбка исчезла.

– Мой муж умер, – сдержанно ответила она. – В больнице.

– Простите, пожалуйста, – поспешно проговорила я. – Мне не стоило….