Ангелам господства - [11]
Нельзя было предположить, что новый Мэтр, Рыжуля, подобен Феде — душевный птах с ухваткой птицы Феникс. Конечно, «кредитом Вити» молва зачислила спасенье Ники от пропесочки комсомолом, но Высший Мэтр, Каплер, — суммарнопоказательный испепелитель. Крематорий! Хоть может превращаться и в каток — расплавит до синонима асфальта и в кучку соберет, а дальше — понимай, как звали в институте, и выдадут диплом со шлейфиком твоих благоуханий. И станешь театральным анекдотцем. В театрике попахивать. Но, если решено кого отчислить, на то он и Великий Каплер — разжижит до последней капли… крови? Яда? Предания гласят: кому как повезет. Которым случалось попадать под эту трансформацию Каплини, в слезах бежали на другие факультеты с потерей года, времени и сил. Бывает третий — редчайший метод инквизиции Каплини — шкала суммарных обвинений. В народе — «вешалка». С которой начинается театр. Обычно происходит это так: Мэтр разгоняется с позиции своей высокой кручи локомотивом магистральным сметать тебя под насыпь! А ты — шлагбаум! Ты на обочине и ни при чем! Поднялся — не заметил, пронеслось, а Мэтру — вешалка! Запасный путь — педальный тормоз и занудная дрезина. Чудо полета за шлагбаум в истории стоянья института всего лишь пару раз пронаблюдали. Вошло в легенды. Изустно эту летопись передают для избранных изюбрей.
А вот к дрезине под вешалку ходили потрещать неоднократно. В профилактических мерилах дистанции пути.
В те времена вахтерши, лаборантки и медсестры считались умной домашней утварью дворцов, вокзалов, поликлиник. Обладая магнитофонной памятью, они давно постигли, что в стране полный учет без всякого присутствия контроля. На том и застолбили свой самоконтроль. Захочут её недруги подвинуть, пришлют на её голову проверку — она продемонстрирует на донышке от блюдца инвентарный номер и скажет, что из дома принесла! Пожертвовала с мизерной зарплаты! И дальше пьет спокойно чай, плевать, что на рабочем месте! Житейской мудростью накоплено: в стране всеобщей занятости вахтерскому сословью мог послужить девиз, как кредо: не бойся ни мышей, ни змей — это только кажется, будто они по-разному опасны. Убить Змеище и Мыша может Котяшка—Змееборец. Ищи себе котяшку и придерживай на своем драном стульце, но проследи его характер, не то со стульца он прыгнет прям на твою морду! А мордобой вахтершам — крах карьеры, ведь они — фуфаечные этикетки государственных фасадов. А вы считали, что добровольки участковых? Вы ошибались, господа, поскольку понятые — это соседи ваши, дворники, а тетеньки на проходных с наганом, какие раньше были на стратегических объектах художественно-творческого направленья, таких как телецентр, завод грамзаписи виниловых пластинок, игрушек елочных и фабрик народных промыслов всех направлений, в сети по агентурным связям с милицией не значились, поскольку сами ею были. А фельдшерицы и вахтерши госучреждений — начищенный пятак обратной стороны медали. Их знаки — кот ученый и золотая цепь.
Дрезина вывезет. К ней! В лаборантскую — на чай с ватрушками и пончиком буфетным. По этой лестнице за костюмерной ходили всякий раз с двоякой целью: приобрести некий избыток или же откомпенсировать утрату. Вхожу в кислотный быт дрезины лаборантской. По стенам кругом стеллажи, провисшие в ненадобности полки мехами старенькой гармошки едва удерживали снизки книг, брошюр и застарелых методичек. И в этом никому не нужном хламе замшелых директив, доктрин давно забытых и вычитанных на ура докладов под бурные аплодисменты, смотрели два зрачка. Челюсть с рукою попеременно, непродолжительно, но внятно совершали поршневое перемещенье вверх и вниз. Челюсть упала, рука сронила чашечку на блюдце. Антонина вдавила размоченный сухарь в себя по пищеводу и, отхлебнув из блюдца, поперхнулась!
— Ты кто? — Дрезину кашель потопил.
— Святая Богемская Анежка, покровительница крестоносцев!
— Недурственно устроилась! — глыть. — Находчивая! — сось. — Щас чаем отпою, есть старая заварка — на глаз компресс накинем!
Хорошая идея, поболею недолго и немного здесь, в подполье, на третьем этаже, до полного вердикта худсовета. Отсюда вынесут, забвенью предадут или посмертной славе в наказанье. Отброшу этот рудимент — сомненья и страданья — это не шлейф, а ящероподобный атавизм издержек воспитанья. Изъять из багажа познаний преткновенье — хвост, окаймленный кожной складкой, — оторвала тесьму с кирасы. За подходящим стулом оглянулась, чтоб не задеть священного кота, а там потомок полабских пленников дрожит-боится около электросамовара. Опередил. Тоже взыскует утешенья.
— И ты в сраженьях изувечен?
Нежданно повезло — как на ловца все выскочили звери. Грех не вовлечь такое общество в остросюжетную беседу. Полабский пащенок явился сёрбать чай! Я предъявлю ему национальные рекомендации по диагностике симптомов дебилизма.
— Откуда взялся этот вертикал?
— Охотничий, оглобля незапамятных спектаклей, еще эпохи юности Каплини! Простите, Антонина Алексевна, доцента Каплир.
— С оглоблей репетируют отдельно, вне черновых прогонов, без показов и до автоматизма! Сермяжка филармонии с гармошкой!
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.