Ангел Варенька - [5]
Алексей Алексеевич вздрагивает — от неожиданности.
— А это возможно?
— Чего не сделаешь ради старой дружбы! — приятель пытается высвободить руку, которую Алексей Алексеевич по забывчивости продолжает трясти. — Пусти, а то все пальцы мне вывихнешь! После отблагодаришь!
Но Алексей Алексеевич руки не выпускает. Начинаются фокусы. Театр.
— Спасибо тебе, — шепчет он, самозабвенно вытрясая из приятеля душу. — Спасибо, мой родной! Мой благодетель! Вот уж удружил так удружил! Век тебя не забуду! И детишкам своим накажу: до смерти благодарны будут!
Приятель отчаянно вырывается.
— С ума сошел?! Да пусти ты!
Но Алексей Алексеевич сдавил его словно клещами.
— Значит, предлагаешь в Москву вернуться?! А не шумно в ней, в белокаменной?! В первопрестольной-то — не шумно?! Соблазны да искушения не вскружат голову?! Если вскружат — держись! Мы ведь народец-то тихий. Скромные труженики, так сказать, в музшколе преподаем. А нынче в отпуск приехали, покупки делать, — Алексей Алексеевич отдается свободному полету фантазии. — Жена мне и списочек приготовила: в ГУМ, в ЦУМ, в Детский мир. Всюду надо успеть. У нас ведь детишек целый выводок, и все такие умненькие — Васятка, Маняшка, Дуняшка. А одежда на них горит. И обувка. Ну просто горит обувка-то…
Алексей Алексеевич еще долго донимает приятеля рассказами о детишках, и на минуту кажется, что он действительно такой, каким себя изображает: тихий, забитый, боязливый. Но приятель — его на мякине не проведешь — хохочет. Хохочет и хлопает Алексея Алексеевича по плечу.
— Узнаю Васькова! Артист! Ладно, не хочешь — не возвращайся. Я это так, на всякий случай.
И, наконец высвободив руку, исчез в подъезде.
В гостинице Алексей Алексеевич развязывает старомодный галстук, снимает клетчатый пиджак с заплатами на локтях и, не поужинав (на столе — открытая банка с фруктовым компотом), ложится на постель. Жена встревоженно спрашивает:
— Ты был… в консерватории?
— Не успел. Делами занимался, — отвечает Алексей Алексеевич, накрывая лицо газетой.
Наступает день концерта, солнечный — мороз и солнце — чудесный день. Заиндевевшие стекла золотятся на солнце, словно вощеная бумага, и на матовом инее возникают причудливые розовые узоры. Алексей Алексеевич с утра преображается: нет старомодного галстука в белый горошек и клетчатого пиджака, а есть нечто отглаженное, вычищенное и как бы наэлектризованное элегантностью. Над этим нечто витают запахи — нафталина, ваксы и французского одеколона. Под этим нечто — накрахмаленная рубашка, в кармане — платочек, и называется это нечто — фрак.
Алексей Алексеевич, словно часовой, сторожит в нем зеркало: отойдет — вернется, отойдет — вернется. Вернется, поправит складку и снова отойдет. Отойдет, подумает и снова вернется. Это продолжается до тех пор, пока его не сменяет на посту жена: на ней сегодня тоже нечто, отглаженное, наэлектризованное, именуемое концертным платьем. Кажется, что выступать собираются сами Васьковы, а их воспитанники будут просто заполнять зал. Оттесненный от зеркала, Алексей Алексеевич — впервые за всю поездку — берет скрипку и проигрывает сегодняшнюю программу. Моцарта, Бетховена, концерт Венявского. Ученикам он репетировать не разрешает, хотя им так и хочется подстраховаться. Но Алексей Алексеевич неумолим: «Если вы до сегодняшнего дня ничему не научились, то никакие репетиции не помогут». Вместо репетиций он ведет своих подопечных гулять — на бульвар, в пампасы!
На бульваре Люба Гражданкина отрабатывает гимнастический шаг, Сережа Мухин утюжит ногою снег, Веревкин измеряет палкой глубину сугробов (разочарован: всего половина палки, совсем не то, что у них в городке), а остальные подопечные исследуют дальние окрестности. Эта прогулка у них — первая, первая после бесконечных репетиций и упражнений. Отдых они заслужили честно, и Алексей Алексеевич отдает им на откуп бульвар, словно солдатам — завоеванный город.
Впрочем, Москву они еще не покорили: главное сражение впереди, поэтому он вовремя останавливает игры. В гостинице и они, его воспитанники, переодеваются в нечто концертное: никаких коротких штанишек, этой униформы профессиональных вундеркиндов, никакого подчеркнутого инфантилизма во внешности, хотя бы и ради контраста, — ребенок, а так играет! Алексей Алексеевич приучает на эстраде быть взрослыми — во всем, начиная с одежды. Не ждать поблажек от растроганных слушателей, не эксплуатировать свое вундеркиндство. Для искусства возрастов не существует — все равны, и будь тебе девять лет или девяносто — спрос одинаковый.
Переодевшись, едут в училище. Перед этим Алексей Алексеевич разрешает лишь выпить по стакану сока и съесть по яблоку. Это — суровый пост, дальше следует молитва. Каждый произносит ее про себя, заветную молитву их класса, придуманную Алексеем Алексеевичем: «Ты будешь сегодня выступать перед людьми. В этом — призвание музыканта. Ты будешь играть прекрасную музыку, которую до тебя играли великие скрипачи. Постарайся же, чтобы люди, слушающие тебя, были так же счастливы, как люди, слушавшие их». Эти слова спасают от концертного волнения и неуверенности в себе. Спасают от самоуверенности и излишнего спокойствия. Учат забывать о себе и помнить об искусстве.
Ду Фу (712-770) - величайший поэт Китая. Судьба поставила его в самый центр исторических событий: Ду Фу пришлось быть свидетелем народных войн и дворцовых переворотов, взлетов и падений его страны. Патриотическую лирику Ду Фу называли "поэтической историей" эпохи, в то же время Ду Фу - мастер пейзажной лирики, а также многих других жанров китайской поэзии. В книге рассказывается о жизненном пути поэта, о его встречах с выдающимися людьми эпохи, приводятся переводы стихов Ду Фу и отрывки из исторических сочинений, позволяющие представить картину жизни средневекового Китая.
В 1825 г. во время путешествия к Черному морю скончался Всероссийский император Александр I Благословенный, победитель Наполеона, участник заговора против родного отца, убиенного Государя Павла I. Через всю страну везли гроб с телом царя. Толпы народа оплакивали своего монарха. Но когда много лет спустя царскую усыпальницу вскрыли, она оказалась пуста. Народная молва считает, что раскаявшийся император оставил престол и простым бродягой ушел искупать свои грехи.А через несколько лет в Сибири появился старец Федор Кузьмич, как две капли воды похожий на умершего царя.
Текст рассказа воспроизведен по публикации в журнале «Новый мир» № 5 за 1980 год.Юный герой этого рассказа, застенчивый и неловкий студент Юрий Васильев, попадает в руки энергичного психолога, который вооружает его эффективными средствами общения и воздействия на окружающих. Юрий обретает уверенность в себе, преодолевает былые коммуникативные трудности. Но вскоре оказывается, что общение, организованное по рациональным правилам, не дает ему внутреннего удовлетворения и эмоционального тепла. «Душевный культуризм» формирует красивую внешность, но не внутреннюю силу.
В новую книгу мастера современной прозы Леонида Бежина вошли лучшие и наиболее характерные для творчества писателя повести и рассказы последних лет, а также роман «Калоши счастья».Некоторые произведения специально переработаны автором для этого издания.
Леонид БЕЖИН — родился в 1949 году в Москве, окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ. Работал в Музее искусства народов Востока, был главным редактором издательства “Столица”. В настоящее время — ректор Института журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ). Автор книг прозы “Метро “Тургеневская””, “Гуманитарный бум”, “Ангел Варенька”, “Тыквенное общество”, а также публикаций в журналах “Москва” (повесть “Воспоминания старых москвичей”), “Новый мир” (роман “Калоши счастья”, повесть “Благословенный, или Усыпальница без праха”)
Эта книга благодаря собранным по крупицам свидетельствам современников и документам позволяет восполнить пробелы в сведениях о жизни и творчестве великого русского мистика Даниила Андреева и воскресить его во многом автобиографичный роман «Странники ночи».Увлекательное исследование Леонида Бежина адресовано самому широкому кругу почитателей творчества Даниила Андреева.
Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.