Ангел Варенька - [45]
— Ты меня неправильно поняла! — воскликнул Василий Васильевич, в душе сознавая, что Нина поняла его правильно, и отказываясь от того значения своих слов, которое оказалось для нее неубедительным. — Хорошо, ты не ссорилась с ним, но и со мной ты тоже не ссорилась. Вот я и приехал как твой старший друг… родственник… разве нельзя?!
— Я знала, что вы приедете, — сказала Нина, освещенная снизу пламенем плиты и от этого кажущаяся Василию Васильевичу чужой и незнакомой. — Вы или Анна Николаевна… Нет, скорее именно вы. Вы ведь такой добрый…
Он растерялся от этих слов и, как бы приписывая их странное воздействие тому необычному освещению, которое было на кухне, стал искать выключатель.
— Да, в вашей семье все такие добрые, все меня так любят и так трогательно ревнуют друг к другу! Я окружена такой заботой и так счастлива! Спасибо! Я вам очень благодарна! — продолжала Нина, даже не пытаясь помочь ему найти выключатель.
— Что ты говоришь! Опомнись! — Василий Васильевич наконец щелкнул кнопкой.
— Это вы во всем виноваты. Это из-за вас и Анны Николаевны у нас с Володей все рушится! — сказала она, прямо глядя на Василия Васильевича и почти не щурясь от яркого света.
Василий Васильевич внезапно успокоился, словно он уже сталкивался с подобным поведением невестки и знал, чем кончится эта вспышка.
— Хорошо, хорошо…
Нина молчала, ожидая, что он будет возмущаться и негодовать, но Василий Васильевич тоже молчал.
— Ах, простите! — она вдруг словно очнулась от сна или гипноза. — Не понимаю, как это вырвалось.
Он ответил мягкой улыбкой, означавшей, что он заранее готов все понять и простить.
— Василий Васильевич, почему все так несправедливо?! Разве я хочу ему зла?!
Нина снова поддавалась гипнозу навязчивых мыслей.
— Мы все желаем Володе только добра. Мы не деспоты и не тираны, — на всякий случай напомнил он, как бы предупреждая новую вспышку Нины. Заметив пар над кастрюлькой, Василий Васильевич выключил газ. — Как там Маугли? Почему его не слышно?
— Миша! — позвала Нина, не слишком уверенная, что сумеет добиться послушания от сына. — К тебе дедушка приехал.
Повернувшись к двери, Василий Васильевич слегка наклонился и расставил руки, как бы собираясь поймать вбежавшего внука. Но на кухню никто не вбегал и в комнате было так тихо, словно их голоса заставили мальчика спрятаться и затаиться.
— Миша! — снова позвала Нина, неуверенно показывая, что начинает сердиться. — Мы тебя ждем!
— Пантера тебя ждет, — поправил Василий Васильевич, стараясь говорить на языке ребенка.
Но и на этот раз никто не отозвался.
— Наверное, занят своими игрушками, — сказала Нина, словно бы извиняясь перед свекром.
Василий Васильевич решительно выпрямился и опустил руки.
— Не надо… Дети все чувствуют.
Нина приняла это объяснение, ничего не добавляя к нему. Она достала из шкафа детскую тарелку с петухом и лисой. Василий Васильевич решил вернуться к словам Нины, которые по-прежнему внушали ему беспокойство.
— Да, мы желаем добра и тебе и Володе, но, может быть, ты права в одном… Мы с Анной Николаевной слишком старались создать для вас… идеальные условия, что ли, — он подчеркнуто неопределенно выражал свою мысль, как бы считая ее чересчур банальной для того, чтобы быть выраженной точно и однозначно. — Мне самому многое не нравится в нашем доме. Анна Николаевна подчас навязывает мне уют, в котором я вовсе не нуждаюсь. Я бы гораздо охотнее сидел на обычных фанерных стульях, чем в ее мягких креслах. И старый письменный стол, который мы отвезли на дачу, казался мне намного удобнее нового. Ты совершенно справедливо обвиняешь нас в том, что мы…
— Я вас ни в чем не обвиняю. Просто у Володи иногда бывает такая тоска… — Нина смотрела в сторону от свекра, как будто он сам заставлял ее говорить то, что расходилось по смыслу с его словами.
— Какая тоска?! Откуда?! Объясните мне наконец! Он что, больной или калека?! У него нет куска хлеба и крыши над головой?! — вспылил Василий Васильевич, словно ему часто приходилось сталкиваться с подобными жалобами и они всякий раз вызывали у него однозначный ответ.
— Василий Васильевич, вы же умный человек. Зачем вы так упрощаете… — Нина по-прежнему смотрела в сторону и не решалась выпустить из рук тарелку до тех пор, пока не кончен этот разговор.
Василий Васильевич вспомнил, что раньше он на словах соглашался с Ниной, и, поймав себя на противоречии, постарался оправдать это тем состоянием досады и раздражения, в котором находился теперь.
— Может быть, и упрощаю, но зато вы слишком усложняете. Тоска, видите ли… Надо делом заниматься, и не будет никакой тоски.
Он адресовал свое раздражение Нине, словно она была виновата в том, что рядом не было настоящего адресата. Нина не обиделась, а как бы задумалась над тем, что было обидного в его словах.
— Ваш старый письменный стол стоял на террасе, и, когда Володя за него садился, он казался очень похожим на вас, — сказала она, как бы отвечая на то невысказанное, что скрывалось в словах свекра.
— Кто казался? Стол или Володя? — Василий Васильевич пожалел, что его остроты не слышал никто, кроме Нины, которая не могла и не хотела ее оценить.
Ду Фу (712-770) - величайший поэт Китая. Судьба поставила его в самый центр исторических событий: Ду Фу пришлось быть свидетелем народных войн и дворцовых переворотов, взлетов и падений его страны. Патриотическую лирику Ду Фу называли "поэтической историей" эпохи, в то же время Ду Фу - мастер пейзажной лирики, а также многих других жанров китайской поэзии. В книге рассказывается о жизненном пути поэта, о его встречах с выдающимися людьми эпохи, приводятся переводы стихов Ду Фу и отрывки из исторических сочинений, позволяющие представить картину жизни средневекового Китая.
Текст рассказа воспроизведен по публикации в журнале «Новый мир» № 5 за 1980 год.Юный герой этого рассказа, застенчивый и неловкий студент Юрий Васильев, попадает в руки энергичного психолога, который вооружает его эффективными средствами общения и воздействия на окружающих. Юрий обретает уверенность в себе, преодолевает былые коммуникативные трудности. Но вскоре оказывается, что общение, организованное по рациональным правилам, не дает ему внутреннего удовлетворения и эмоционального тепла. «Душевный культуризм» формирует красивую внешность, но не внутреннюю силу.
В новую книгу мастера современной прозы Леонида Бежина вошли лучшие и наиболее характерные для творчества писателя повести и рассказы последних лет, а также роман «Калоши счастья».Некоторые произведения специально переработаны автором для этого издания.
Дивеевская обитель в Нижегородской области под Арзамасом – одна из главных святынь для русских, куда совершаются благочестивые паломничества тысяч и тысяч людей. Дивеево избрала в Свой четвертый удел на земле Богородица, в Троицком соборе монастыря находится рака с мощами преподобного Серафима Саровского, чьими молитвенными трудами была создана здесь обитель. В годы гонений на церковь Дивеевский монастырь разделил печальную участь поруганных православных святынь: он был закрыт. Судьба Дивеево – в книге известного московского писателя Леонида Бежина.
В 1825 г. во время путешествия к Черному морю скончался Всероссийский император Александр I Благословенный, победитель Наполеона, участник заговора против родного отца, убиенного Государя Павла I. Через всю страну везли гроб с телом царя. Толпы народа оплакивали своего монарха. Но когда много лет спустя царскую усыпальницу вскрыли, она оказалась пуста. Народная молва считает, что раскаявшийся император оставил престол и простым бродягой ушел искупать свои грехи.А через несколько лет в Сибири появился старец Федор Кузьмич, как две капли воды похожий на умершего царя.
Леонид БЕЖИН — родился в 1949 году в Москве, окончил Институт стран Азии и Африки при МГУ. Работал в Музее искусства народов Востока, был главным редактором издательства “Столица”. В настоящее время — ректор Института журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ). Автор книг прозы “Метро “Тургеневская””, “Гуманитарный бум”, “Ангел Варенька”, “Тыквенное общество”, а также публикаций в журналах “Москва” (повесть “Воспоминания старых москвичей”), “Новый мир” (роман “Калоши счастья”, повесть “Благословенный, или Усыпальница без праха”)
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.