Ангел в сетях порока - [42]

Я позвонила Поппи в офис спросить, что стряслось, однако она, как мне сказали, еще не вернулась. Через час явился Томми и довольно небрежно, без каких-либо извинений, сообщил, что он ходил с Поппи в Вестминстер. На вопрос, почему они не подождали и не предупредили меня, Томми пожал плечами:

— Я думал, ты несколько часов будешь переодеваться.

Тут я действительно страшно разозлилась на Томми — подобное отношение к девушке со стороны мужчины — хамство.

В течение всего завтрака я держалась довольно холодно, но он даже не обратил на это внимания, а все рассказывал про наброски, которые сделал сегодня, и о том, что Лондон — один из самых интересных городов Европы.

Говорит, что намерен пробыть тут целую вечность и продолжить работу над набросками к картинам, которые выставит, возвратившись в Париж.

Если он действительно хочет пробыть здесь так долго, мне можно не суетиться вокруг него — пусть сам о себе заботится и заводит собственных друзей.

Разумеется, я всегда буду рада его видеть, так как очень привязана и к нему, и к Тельме, но не могу выносить подобного обращения от мужчины, каким бы при этом гениальным художником он ни был.

А то, что он гений, стало скоро известно и в Лондоне. Первые два-три дня после приезда Томми все изумленно поднимали брови, увидев меня в обществе странного молодого человека, и самым снисходительным тоном спрашивали, кто он такой.

А потом вышли газеты светской хроники, посвятившие ему и его работам целые страницы и назвавшие его выдающимся художником наших дней, основателем новой школы живописи.

Тут все страшно заинтересовались его персоной и один за другим стали мне звонить с просьбой привести к ним Томми.

Сначала я находила все это довольно забавным, но, когда Томми начал отказываться и мне пришлось изобретать вежливые извинения, стало не до шуток.

Леди Ардник, приятельница тетушки Дороти, звонила как минимум раз десять.

Томми сказал, что ничто не заставит его пойти к ней в компанию: она собирает у себя только «львов», так что простому смертному у нее просто делать нечего — кругом одни «львы», и до того блестящие, что и поговорить не с кем. Они никогда друг друга не слушают и говорят одновременно — каждый свое. В результате всем скучно и все злятся. И Томми добавил:

— Раз уж ты лев, надо рычать в одиночку, а не в унисон.

Я ему посоветовала объяснить это леди Ардник, сама я устала выдумывать извинения по телефону. Если она опять позвонит, я отошлю ее прямо к Томми.

Meжду тем выяснилась одна очень странная на первый взгляд вещь — Томми и Гарри друзья. Невероятно!

Мы завтракали у «Квальино» — тетушка Дороти с Рональдом, мы с Томми и Бейба с Дереком, которые только что возвратились после уикэнда в деревне.

За соседним столиком сидел Гарри с двумя джентльменами и, увидев тетушку Дороти, подошел к нашему столику и заговорил с ней.

— Привет! — сказал он Томми.

Они обменялись рукопожатиями, и было видно, что они искренне рады видеть друг друга.

Оказывается, они много раз встречались в Париже, и, судя по их разговору и шуткам, я догадалась, что они неплохо проводили там время, посещая самые злачные места.

Удивительно, как это Томми, который считает себя умнее других, мог принимать участие в таких развлечениях. Неужели только лишь потому, что Гарри находит их забавными?!

С Гарри я, естественно, не разговаривала, даже старалась не смотреть в его сторону и беседовала главным образом с Рональдом.

Когда мы уходили, Томми сказал, что на моем месте он бы дружил с Гарри, а не с теми болтунами, в обществе которых он меня видит каждый день.

Я возразила, что, может быть, Томми знает Гарри не так хорошо, как я.

— Чушь, Максина, я знаю его больше пяти лет. Это одна из самых ярких личностей!

Вот уж никогда бы не подумала, что Гарри способен понравиться Томми, и, наоборот, что Томми придется по душе Гарри. Это лишний раз говорит о том, что в этом мире ничего нельзя заранее предугадать. Взять хотя бы меня: я так надеялась, что мы с Томми будем самым приятнейшим образом проводить вместе время. Но все оказалось по-другому.

И еще одна вещь сильно меня разочаровала — я очень хотела рассказать Томми историю с Алеком, о странном отношении к нему Гарри и дядюшки и попросить его как друга объяснить, почему Алек мне не пара.

Но когда я изложила всю историю, Томми вовсе не изумился и не ужаснулся, как я ожидала. Он расхохотался до слез.

Меня такая реакция просто взбесила, а Томми, успокоившись, снисходительно сказал:

— Ах вы, бедные богатые девочки! Скажите спасибо, что вы еще не так часто попадаете впросак таким вот образом! Конечно, лучше было б сказать тебе правду, а не разводить такую таинственность, тогда ты научилась бы держаться подальше от «миленьких мальчиков».

На «миленьких мальчиках» он сделал особое ударение.

Я не вполне поняла, что имел в виду Томми, потому что он говорил так же туманно, как Гарри и дядюшка Лайонел.

Одно лишь мне стало ясно — Гарри был совершенно прав, побеседовав с дядюшкой Лайонелом, так что, может, с моей стороны глупо злиться на него.

Пожалуй, я даже рада, что он оказался прав и что им руководило желание сделать мне добро. Но только почему в такой ужасной форме? Если б он проявил больше чуткости и попробовал объяснить мне, что Алек принадлежит к некой секте — скажем, религиозной или что-нибудь в этом роде, — я, разумеется, поняла бы!