Ангел в эфире - [4]
– Мне наплевать, сколько там калорий, Энджел, и мне не нужны посредники, чтобы следить за своим весом.
– Ничего удивительного, – хихикая, комментирует Мег, – у тебя вес нулевой.
Пытаясь прикрыть свою довольно объемную талию коротеньким топиком из белого хлопка, Меган делает заказ:
– Самый большой чизбургер с жареным луком, простую кока-колу и порцию ваших обалденных пончиков. И еще, будьте добры, тарелку латука вот для этой леди.
– Я буду в «Моргане», – объявляет Кери, направляясь к эскалатору, и фалды ее замшевого, кремового цвета плаща по самую щиколотку развеваются вслед. – Присоединяйтесь, когда надоест обжираться, если встать сможете.
– Лети, бабочка, лети, – смеется Мег. – Худая, как соломинка, и никакого проку. Дурища.
Я должна объяснить ситуацию с Кери Дивайн. Видите ли, она не такая, как большинство из нас. По правде говоря, если бы я не видела этого своими собственными глазами, никогда бы не поверила, что взрослая женщина способна выжить, питаясь только пищевыми добавками, витаминами, кофе и рисовыми крекерами. И пока мы с Мег отъедаемся домашними завтраками или бутербродами с белковой пастой, наша подруга принимает некую комбинацию пилюль, содержащих все: от витамина А до цинка, две чашечки густого, как деготь, эспрессо и стакан кипятка с двумя капельками лимонного сока. И больше она не прикоснется к пище до самого полудня. Но и в обед Кери питается, словно комарик-вегетарианец на диете. Естественно, фигура у нее, как у Кайли Миноуг, вытянутой до пяти футов девяти дюймов, а ягодицы тверже, чем любой стульчик, на который она вздумает приземлиться. Мало того, что такое питание вредно для здоровья, это еще и крайне утомляет. Я вот что хочу сказать: зачем идти в ресторан, если ничего, кроме салата без соли и масла, заказывать не собираешься? И зачем лишать рабочих мест тружеников пищевой промышленности, отказывая себе в шоколадке или пачке чипсов? Может, ее грациозная фигура и притягивает взгляды всех мужчин, за исключением моего Коннора (он называет Кери тощей и безвкусной, как галета, – а может, мне угодить хочет), однако я слишком люблю поесть, чтобы хоть в чем-нибудь походить на нее, как, впрочем, и свет очей моих, Меган. Та обожает веселых толстячков: Рональд Макдоналд – ее вторая любовь после Эвана Макгрегора. К физкультуре у нее патологическое отвращение, как она сама не раз заявляла (ведь если Меган раскрутится вокруг своей оси, то грудями может изувечить кого-нибудь, а то и убить). Она пышна, гордится своей полнотой и сама нередко называет себя «чернокожей мамулей с белоснежной задницей».
Находясь где-то посередине, я не обладаю ни достоинствами Мег, ни изяществом Кери. Мне не нравится слово «нормальная» – просто мне комфортно носить двенадцатый размер (за исключением одной недели в месяц, когда мне вообще некомфортно). В те времена, когда я еще таскала пластинки для исправления прикуса и прическу «курчавая блондинка», я была худой дылдой – сказывалась континентальная кровь моей мамочки, француженки до мозга костей (она даже большая француженка, чем изобретенная французами жареная картошка, и в два раза тоньше). Завитушки исчезли, главным образом благодаря парикмахерской секции «Джона Фриды» в аптеке «Бутс», а из блондинки я как-то плавно переросла в шатенку цвета французской горчицы. Я довольна своей прической. Тот этап, через который проходят все девчонки, когда хочется выглядеть женственной и носить длинные волосы, я благополучно миновала, и теперь на голове у меня стрижка типа «я у мамы вместо швабры». Конечно, было бы неплохо, если бы и тело переняло имидж девчонки-забияки, но, к сожалению, мои костлявые руки и ноги покрыты слоем жира. Я не толстуха, но у меня имеются свои округлости, необходимые для выживания в условиях холодной шотландской зимы. По правде говоря, если бы в Глазго не так сильно опускалась температура, я была бы вылитая Кейт Мосс, только пониже ростом и не такая стильная. Коннору нравятся мои формы – говорит, я женственная. На его взгляд, формы уступают только той части моего тела, которую он обожает больше всего, – вздернутому носику. Когда-то я казалась себе неким хрюшкоподобным существом – такой у меня был поросячий нос, но с возрастом лицо менялось, и теперь вышеназванный орган вполне гармонично соседствует с остальными чертами лица.
И еще должна вам признаться: не принадлежу к числу тех девчонок, которые помешаны на своей внешности, а потому и модницей меня не назовешь – редкость в наши дни, согласитесь. Я даже не страдаю расстройствами пищеварения (если, конечно, уже и хороший аппетит не возвели в ранг расстройств). Разумеется, и на меня иногда находит, и все же я слишком ленива, чтобы стать классической красавицей. Во-первых, потому что эти маникюры, педикюры, чистки и аэробика – пустая трата времени и денег: я лучше поем, попью и повеселюсь; а во-вторых, потому что я диджей на радио. У меня вполне порядочная аудитория, которая медленно и верно продолжает расти, но поскольку лицо мое всегда остается «за кадром», необязательно выглядеть ухоженной знаменитостью. Скажем, если бы я была Сарой Кокс с «Радио-1» или Сьюзи Макгуайр – мой эквивалент на радиостанции «Клайд-1», которая на каждый свой эфир с двенадцати до трех собирает больше слушателей, чем я за полтора года, и чье лицо крупным планом пялится на вас в метро, – тогда, быть может, борьба за внешность и имела бы смысл. А пока мне до этих акул шоу-бизнеса расти и расти. Я не знаменита. Однажды мою фотографию поместили на школьной доске почета за то, что забила шесть очков на дебютном баскетбольном матче для девочек, – а это, согласитесь, не портрет на обложке «Максима». Еще меня пригласили в местный паб в Уэст-Энде зажечь огни на рождественской елке, но вечеринки со звездами и знаменитостями обходятся без вашей покорной слуги. Впрочем, над этим я работаю, и «Энерджи-FM» тоже старается повысить популярность своих ведущих. Пока мне выпадает честь служить козлом отпущения на ежедневных дискуссиях со слушателями, которые составляют большую часть моего дневного шоу; но когда-нибудь я доберусь до головокружительных высот, и меня будут приглашать как конферансье на школьные празднества или на концерты любительских капелл. По крайней мере, надеюсь.
