Ангел с синими глазами - [8]

— Почему? — выпалил Ахмед.

Рик едва заметно улыбнулся. Программисты никогда не отличались хорошими манерами. Зная, что все равно все станет известно, он вкратце рассказал им об аварии и ее последствиях.

— Господи, — выдохнула Джуди. — Совсем как тогда, три года назад…

У Рика застыло лицо. Сотрудники слишком хорошо его знали.

— А что, никто из вас не хочет заняться работой?

Кейт пребывала в безболезненном безвременье, разделенном на две части — темнота и Голос.

Сначала Голос был просто успокаивающим промежутком между периодами темноты. Она глубоко погружалась в исцеляющую бездну Голоса и не могла понять смысл его слов.

Но однажды она уловила знакомое слово, которое поняла: Джой, после чего стала прислушиваться. Она выхватывала отдельные слова — в основном имя своего сына. Потом поняла, что, сильно сосредоточившись, может ухватить суть произнесенного Голосом. Он уверял ее, что с Джоем все в порядке и он будет ей рассказывать все о ее сыне.

«Вернись оттуда, где ты находишься, Кейт, где бы ты ни была, — произнес Голос, — ты нужна Джою, и мне нужно знать, что с тобой все будет в порядке».

Она хотела сделать то, о чем он просил, хотела порадовать Голос. Но темнота по-прежнему окутывала ее своими крепкими теплыми руками, не позволяя ей переступить порог, за которым начинается боль.

Постепенно она стала подниматься из темноты еще до того, как Голос начинал говорить, до того, как она начинала чувствовать его присутствие. Она стала ждать около порога, прислушиваясь в ожидании шагов, которые приблизят его к ней.

Кейт знала, что, когда наступает время его прихода, ей следует покинуть ее уютный кокон, пересечь порог. Но она также знала, что Голос охраняет ее и Джоя, пока она не наберется сил, чтобы встретиться с болью.

Периоды, когда Кейт находилась в глубокой темноте, медленно сокращались. Все время, которое она проводила в ожидании Голоса, она ощущала вокруг себя какую-то деятельность — тихий равномерный гул аппаратов, отдаленные голоса, которые не были важны настолько, чтобы к ним прислушиваться.

Потом появлялся Голос, и она концентрировалась на нем.

Во время одного из его визитов ее внезапно стало беспокоить то, о чем он не говорит. Она различила за его словами терзающую его душевную боль и знала, что боль причинила ему она.

Раскаяние смешалось со страхом.

Голос сказал: «Увидимся завтра». Он всегда так говорил, прежде чем удалиться. Или: «Увидимся вечером».

Он давал ей передышку.

Она по-прежнему хотела, чтобы он знал, что она старается.

Всем своим существом она сконцентрировалась на том, чтобы сложить слова «Увидимся завтра».

* * *

Рик внезапно остановился у двери и оглянулся на кровать.

Действительно ли сдавленный тихий стон исходил от Кейт? Что он означал?

Сделав два шага, он вернулся к ее кровати. Он, не дыша, ждал несколько бесконечно длинных минут, но она не издала ни звука, ни один мускул на лице у нее не дрогнул. Он глубоко вздохнул.

Он только думает, что слышал ее голос. Он уже отчаялся надеяться, что она выкарабкается, и ему удобнее думать, что она пытается общаться с ним.

Кейт в коме уже почти две недели, и нет никаких признаков, что она придет в себя. Рик повернулся к выходу, направив мысли на то, что его не разочарует, — на то, как он вернется домой, к Джою. Каждое утро он оставлял мальчика у Элис, уходя в больницу. После работы он опять навещал Кейт и, забрав Джоя, возвращался с ним домой.

Иногда они ужинали с Элис, иногда шли в парк или в кино, иногда ели дома. Но что бы они ни делали, им было весело вместе.

Рику уже давно, очень-очень давно не было весело.

Кейт Барнет должна прийти в себя прежде, чем он привыкнет к веселью.

Когда Кейт в первый раз пересекла порог, стояла ночь. Тихий гул аппаратов был единственным звуком, раздававшимся рядом с ней, а вдали изредка слышались людские голоса.

Темнота уже не казалась такой настойчивой, не звала ее вернуться, хотя нависала как раз над порогом с тех пор, как Голос ушел.

Наконец Кейт набралась смелости попробовать. Мысленно глубоко вздохнув, она вынырнула из темноты.

Ледяные зубцы остриями вонзились в ее левый висок. То, что прежде было тихим гулом аппаратуры, стало разрывающей уши какофонией — писки и звоны. Каждая мышца почувствовала боль, каждый вздох жег грудь.

Кейт тут же нырнула в спасительную темноту. Зачем приходить в сознание ценой такой боли?

Ответ нашелся тут же. Она нужна Джою. Она нужна Голосу.

Медленно, осторожно она опять вынырнула из темноты. То, что она уже представляла, с какой болью встретится, помогло ей вынести несколько бесконечно длинных минут, пока она оставалась в сознании.

Глубоко дыша, она попыталась определить свое состояние. Собрав все силы, она сумела едва пошевелить пальцами на руках и ногах. Кажется, ее левая рука и нога забинтованы.

Когда она немного привыкла к боли, то поняла, что болит не каждый мускул, а только те, что слева. А жгло при каждом вдохе, потому что в рот и в нос у нее вставлены трубки.

Все было ненормальным, но она чувствовала, по крайней мере, каждую частицу своего тела. Удовлетворенная, Кейт решила выкарабкиваться и окунулась в темноту на последнюю передышку, прежде чем опять вернуться к тем, кому нужна, в том числе и к Голосу.