Подросток медлил, потом сказал:
— Я могу пойти и посмотреть на него сам. Хотя я не знаю, какого бычка он имел в виду…
— Может быть, лучше все же подождать до утра?
— Пожалуй. Да, так оно будет лучше. Спасибо, малютка Тула!
Погладив девочку по золотистым волосам, он пошел обратно.
И как только он вошел в господский дом, Тула бросилась в хлев.
Гадкий Олле сгорал от нетерпения. Придет этот сопляк или нет? В кармане штанов у него лежала веревка. В полутемном углу возле стойла мальчишка не сможет увидеть, что он будет делать.
А потом — сразу после этого — бежать!
Но почему, черт побери, мальчишка не идет?
Кто это там?.. Какой-то шорох или звук… Гадкий Олле оглянулся.
Сатанинская девчонка!
Она пристроилась возле стойла, являвшегося гордостью Бергквары. Сидя на корточках, она искоса посматривала на него, разглядывая большую, блестящую монету, которую держала в руке. При этом она что-то напевала себе под нос.
Гадкий Олле никогда не видел таких больших монет, ему не удавалось стащить даже половину этого. Но он-то знал цену такой монете. Ой, ой, имея при себе такую монету, он мог бы жить припеваючи до конца своих дней.
На самом деле это было не так, но монета эта казалась ему избавлением от всех его унижений.
Он забыл о молокососе Поссе. Глаза его просто вылезали из орбит.
— Где это ты взяла такую штуку, а? — хриплым голосом произнес он, не в силах оторвать взгляд от монеты, ощущая зуд в кончиках пальцев.
— Это моя монета, — небрежно заметила Тула.
— Дай мне ее!
Голос его был таким хриплым, что почти невозможно было разобрать слова. Эта сопливая девчонка — единственное препятствие к вечному счастью. Проще и быть не может…
И как только он приблизился к ней, она сказала:
— Тогда бери ее, на!
И она бросила монету в огромную, вонючую навозную кучу, а сама бросилась наутек, в последний момент ускользнув от протянутых к ней рук.
Гадкий Олле завопил от страха. Монета! Она исчезла в навозной жиже. Ее нельзя было потерять, нельзя, нельзя…
Богатство! Возможность обеспеченной жизни утонула в темной, зловонной жиже. Он видел, как монета блеснула среди навоза, потом стала погружаться в жижу и, наконец, исчезла…
Не мешкая, Гадкий Олле стал на край загородки и прыгнул в навозную жижу — как можно дальше. Навоз этот собирали весной, вместе с оттаявшей землей, и теперь это была зыбкая, вонючая каша. Но он целенаправленно работал локтями, продвигаясь вперед. Его рука победоносно сжала монету — в том самом месте, куда она упала. Теперь она его, его!
Но, странно, он вдруг заметил, что не достает до дна. Пустяки, он сумеет выкарабкаться. Главное, у него в руке была монета. Девчонка…
Она снова села на край загородки и теперь смотрела на него сверху вниз. Вот уж он задаст ей чертей, как только выберется! Но как выбраться?
Как он ни старался приблизиться к краю загородки, он оказывался от него все дальше и дальше. Повернуться он тоже не мог, поскольку навозная жижа была слишком густой. К тому же он не знал, с какой стороны загородка ближе.
Ему стало трудно держаться на поверхности. Руки уже устали. Ноги тоже, их затягивало все глубже и глубже. Глаза девчонки…
Такие странные глаза. Неужели… Не может быть…
Он открыл рот, чтобы крикнуть, но тут же хлебнул навозной жижи.
Соскочив с края загородки, Тула выбежала из хлева.
— Арвид — мой друг, ты понял? — бросила она в воздух. — Когда-нибудь он достигнет многого.
Так оно и получилось с Арвидом Поссе. Он стал премьер-министром Швеции. Но это уже другая история.
Гадкого Олле нашли через две недели после случая в хлеве, когда содержимое навозной кучи стали вывозить на поля. Он по-прежнему сжимал в руке большую серебряную монету Арва Грипа.
— Ну вот, значит, у кого оказались длинные руки, — сказал Арв старому Поссе.
«Какое облегчение для нас всех, — подумал он. — Ведь моя маленькая Гунилла подозревала, что это сделала Тула. И как она только могла подумать такое про нашего ангелочка?»
— Невелика потеря, что он умер, — сказал Поссе. — Но мне следует быть более осмотрительным с теми, кого я нанимаю на работу. Однако как же ему удалось утонуть в навозной жиже?
— Может быть, лучше не расследовать это дело, — пробормотал Арв Грип, не догадываясь, как он близок к истине в своем предположении. — Я прокипячу монету и положу ее на прежнее место в ящик комода.
— Пожалуй, так и нужно сделать, — согласился Поссе.
