Ангел Рейха - [39]

Дармштадтский аэродром граничил с фермой. Однажды утром, ожидая, когда небо очистится от низких облаков, я завязала разговор с молодым работником фермы, находившимся по другую сторону ворот. Мы говорили о картофеле. Он многое знал о нем. Он рассказал мне вещи, о которых я не имела понятия: если картошку посадить вовремя, урожай можно собирать два раза в год; существуют десятки сортов картофеля; если между картофельными грядками посадить кабачки, обе культуры выиграют от такого соседства; если удобрить землю слишком поздно, навозные черви съедят молодую картошку – и еще много чего.

Я увидела, как мотоцикл Дитера заворачивает на площадку за ангарами. Он припарковал машину и направился к нам. С мрачным лицом.

– Что здесь происходит? – осведомился он суровым тоном полицейского – или моего отца.

Я изумленно взглянула на него и сказала:

– Мы разговариваем о картофеле.

– О картофеле? – переспросил Дитер с таким видом, словно речь шла о какой-то мерзости.

Паренек повернулся и двинулся прочь, решив, что с него довольно. Дитер остановил его.

– Как тебя зовут?

– Альфред.

– Твой хозяин знает, что ты тратишь свое рабочее время на разговоры с молодыми женщинами, Альфред?

– Дитер! – возмущенно воскликнула я.

– Я ничего такого не сделал, – сказал паренек. – Фройляйн пожелала мне доброго утра, я остановился, и мы немного поболтали. Ничего такого. Мы просто разговаривали о картофеле.

– А известно ли тебе, – с негодованием спросил Дитер, – что сельское хозяйство Рейха в кризисе из-за нехватки рабочей силы? Что лучшие умы страны ломают голову, как справиться с уменьшением населения в сельских районах, которое тормозит производство продуктов питания? И ты растрачиваешь свое время на пустую болтовню?

Паренек покраснел и сказал:

– Про это я ничего не знаю. Но я знаю, что зарабатываю свои деньги тяжелым трудом.

Он повернулся и неторопливо пошел прочь по полю.

Я тоже пошла прочь. Я направилась в ангар и там нашла себе какое-то дело. И до конца дня избегала Дитера.

На следующее утро он поймал меня в коридоре, когда я шла с инструктивного совещания.

– Фредди! Ты куда-то пропала вчера…

Я повернулась к нему.

– Ты вообще отдаешь себе отчет в своих действиях? Мы мило болтали, а ты набросился на нас, как разъяренный бык.

Он явно чувствовал себя неловко.

– Ну, вероятно, я отреагировал слишком резко.

– Отреагировал на что? Тот бедный парень…

– Деревенщина.

Памятуя о рабочем происхождении самого Дитера, я с трудом поверила своим ушам. Я посмотрела на значок у него на груди.

– Я думала, ты принадлежишь к национал-социалистической партии.

Дитер покраснел.

– Он попусту тратил время своего работодателя.

– Не надо высокопарных слов. В любом случае, он сказал правду: он зарабатывает свои деньги тяжелым трудом.

– Ты очень стараешься защитить его, Фредди. Похоже, ты действительно на него запала.

Ах, вот оно что. Какая я тупая. Но я думала…

– Дитер, – сказала я, – ты смешон.

Мы молча дошли до столовой. Мы взяли по чашке кофе и сели за столик у окна. Я листала журнал по планеризму.

Через несколько минут Дитер промямлил: «Извини». Он смотрел немигающим взглядом в окно, на двух механиков, ремонтировавших грузовик.

– Просто мне не понравилось, что ты с ним разговаривала, – сказал он.

– В чем дело, Дитер? Я имела полное право разговаривать с ним.

Он ничего не ответил.

– Ты хочешь сказать, что приревновал меня?

Он отпил маленький глоточек кофе.

– Да.

– Но ведь мы уже говорили на эту тему. Я думала, ты все понял. Я просто хочу оставаться твоим другом, и все. Между нами нет ничего такого, что давало бы тебе право ревновать.

Дитер избегал смотреть мне в глаза. Потом, словно преодолев некое препятствие, он вдруг сказал:

– Да, ты так говоришь. Только я не верю, что ты не испытываешь ко мне таких же чувств, какие я испытываю к тебе. Мне кажется, ты отвечаешь мне взаимностью, пусть сама не осознаешь этого. Думаю, ты скажешь мне «да» рано или поздно.

Тем летом происходило нечто, о чем никто не говорил вслух, разве только шепотом.

Штурмовые отряды. Теперь в стране насчитывалось два миллиона штурмовиков, и они все чего-то хотели.

Они были простыми людьми; они были бойцами. Они сражались за победу партии, и партия победила. Но они не получили обещанных рабочих мест. Рабочие места получили более умные люди, с более чистыми руками. И они не получили обещанной революции. Революция свершилась и прошла мимо них.

А они по-прежнему ходили по улицам. Маршировали. Улицы по-прежнему оставались для них плацем.

Они в десять раз превосходили численно вновь увеличенную армию и – по общему мнению – представляли угрозу общественному порядку. Они стремились заменить армию. Стать армией.

Оставалось ждать, как поступит Гитлер.

В конце июня мы с Дитером находились в Берлине. Однажды вечером мы с ним договорились с Вольфгангом вместе пообедать. Мы пошли в маленький, битком набитый ресторанчик, который рекомендовал Вольфганг, поскольку там хорошо готовили свинину с красной капустой.

Едва мы уселись, как начался спор.

– Я слышал, армия приведена в боевую готовность, – заметил Вольфганг, изучая меню.

– Где ты это слышал? – резко спросил Дитер.