Ангел разрушения - [38]

Старки задумалась над его словами. Для безумцев вроде Далласа Теннанта делать бомбы — это образ жизни. Это их страсть, и у людей, подобных ему, всегда есть место, чтобы заняться «творчеством», как у любого человека, имеющего серьезное хобби. Кладовка, комната или гараж, они должны где-то хранить детали и проводить испытания. Такие места называются «мастерские».

— Похоже, у него не было мастерской.

— Лично я считаю, что Даллас водил дружбу с тем типом, что продал ему гексоген, а тот слинял, когда мы поймали Теннанта, но это мое мнение.

Старки сделала запись в своем блокноте. Она не слишком серьезно отнеслась к теории Мюллера, тем более он и сам сказал, что такие сумасшедшие всегда одинокие интроверты, обычно с низкой самооценкой и чувством собственной неполноценности. Они всегда отличаются болезненной скромностью и почти никогда не вступают в отношения с женщинами. Они не станут ни с кем делиться своими погремушками — не в их характере. Старки подозревала, что Теннант не сдал свою мастерскую, потому что не хотел лишиться любимых игрушек. Как и все хронически больные люди, он видел взрывы во сне и, возможно, большую часть дня проводил, представляя себе бомбы, которые сделает, как только выйдет на свободу.

Старки закрыла блокнот.

— Ладно, сержант. Я думаю, у меня все. Спасибо, что уделили мне время.

— Всегда готов помочь. Я могу вас кое о чем спросить, Старки? — Он заколебался, и она сразу же поняла, каким будет вопрос. Внутри у нее все сжалось. — Вы там, в Лос-Анджелесе, и все такое. Так вот, не та ли вы Старки, что подорвалась?

— Да. Это я. Послушайте, у меня тут почти ничего нет, только то, что мне удалось выудить из компьютера. Не могли бы вы прислать мне факсом дело Теннанта? Это мне очень помогло бы.

— Вы занимаетесь тем взрывом в Силвер-Лейк?

— Да.

— Конечно. Это всего несколько страничек. Пошлю прямо сейчас.

— Спасибо.

Старки продиктовала ему номер факса и повесила трубку, прежде чем Мюллер успел еще что-нибудь сказать. Это повторялось без конца, особенно когда она разговаривала со специалистами по разминированию и следователями из их отдела. Они жили близко к краю, но никогда не заглядывали за него и испытывали что-то сродни благоговению, что она это пережила.

Старки снова налила себе кофе и взяла его на лестничную площадку, где остановилась покурить с тремя детективами из отдела федерального розыска, молодыми спортивными парнями с короткими стрижками и густыми усами. Они еще не растеряли энтузиазма по поводу своей службы и не расслабились, как большинство полицейских, понявших, что их работа — это в основном бюрократическое дерьмо, от которого никому никакой пользы. Они заканчивали в два часа дня и спешили на тренировки в Полицейскую академию в Чавез-Рэвайн. Старки видела это по тому, как плотно сидели на них джинсы и какие сильные у них были руки. Они улыбнулись, она кивнула в ответ.

Детективы вернулись к своему разговору, даже не попытавшись включить в него ее. Утром они арестовали в Игл-Роке старого члена банды — ветерана — с репутацией крепкого орешка, которого разыскивали за вооруженное ограбление и нанесение увечья. Он откусил кому-то нос или ухо. Три копа нашли его под одеялом в гараже, где он спрятался, когда за ним пришли. Крутой ветеран наделал в штаны, и они смогли засунуть его в машину только после того, как нашли полиэтиленовый мешок, чтобы подложить под героя снизу.

Старки послушала, как три молодых копа заново переживают эту историю, затем погасила сигарету и отправилась к факсу. Еще одна полицейская история. Одна из тысяч. Они всегда хорошо кончаются, если только коп не получает пулю или не попадает под суд за какое-нибудь незаконное действие.

Когда Старки подошла к факсу, оказалось, что Мюллер уже прислал ей дело Теннанта.

Старки прочитала его, усевшись за свой стол. У Теннанта было несколько арестов за поджоги и взрывы, первый в восемнадцать лет. Дважды его направляли по решению суда на психиатрическое лечение. Старки знала, что на самом деле первый арест случился значительно раньше, но не был отражен в деле, потому что данные по детской преступности закрыты. Это подтверждал и факт, отмеченный в записях Мюллера, что у Теннанта не хватало двух пальцев на левой руке — ранение, полученное во время взрыва в подростковом возрасте.

Расследуя дело, Мюллер допрашивал молодого человека по имени Роберт Кастильо, который занимался угоном машин и украл два из трех автомобилей, уничтоженных Теннантом. В деле имелись и их фотографии. Мюллера вызвали в отделение «скорой помощи» больницы Пуританской общины патрульные полицейские, где он обнаружил Кастильо с проткнутой дворником щекой. Кастильо, доставивший Теннанту последнюю модель «ниссана станза», очевидно, стоял слишком близко, когда Теннант ее взорвал, получил ранение и был доставлен в больницу друзьями. Старки несколько раз прочитала запись разговора Мюллера с Кастильо, прежде чем сумела заметить кое-что, подтвердившее ее уверенность в том, что мастерская у Теннанта есть. Она поняла, что должна с ним встретиться.

Старки нашла номер телефона Атаскадеро, позвонила и попросила позвать офицера, отвечающего за связь с полицейским управлением. По закону она не могла просто так войти в исправительное заведение, чтобы поговорить с заключенным; он имел право на присутствие адвоката и мог отказаться с ней встретиться. Атаскадеро находился слишком далеко, чтобы приехать туда и получить от ворот поворот.