Ангел-пророк - [34]

— Ты тогда, Антон, свои колбаски не ешь, — весело проговорила Ольга, отправляя очередной кусочек за щеку и вкусно и звонко пережевывая бабушкин деликатес. — Мы, возможно, первый и в последний раз их пробуем. А ты отъедайся курицей. Лично я уже на нее и смотреть не могу.

— Ну почему! — возмущенно не согласился Гриша, кивая Антону, требуя поддержки и подтверждения его несогласия. — Главное — не бросать с нами дружбу. А такие вот колбаски с сальцем практически не переводятся в семье Антона. Бабка постоянно их снабжает. А чтобы его родичи не бурчали по поводу наших набегов, так мы у них все это добро обменивать будем на кур.

— Два раза в год, — поправил Гришин оптимизм Антон. — К осени и весной. Сначала свежих завозит осенью, а потом, когда сама поймет, что не справится с такой прорвой запаса, к весне остатки привозит. Но они в погребе хорошо хранятся. Да и что с ними за зиму случится! А мы потом еще все лето едим.

— Тогда мы будем всегда с тобой дружить, — категорично заявила Ира, с такой же жадностью заталкивая в рот колбасу и сало. И вдруг внезапно развернув Антона к себе лицом, страстно впилась в его губы.

— Ирка, а мы все видим, — хохотнула Ольга, но Гриша не позволил ей развить свое воображение, сам прикрыв ее губы своими губами.

У Антона голова пошла кругом, а по всему телу пронеслась сладкая дрожь, впиваясь в кожу тонкими иголками, словно с мороза вошел в горячую комнату. Это был в его жизни первый поцелуй. И инициатором стала впервые та, в которую он был уже влюблен по уши и даже еще глубже. Оттого в голове зашумело еще сильней. А винный хмель покинул тело, уступив место опьянению любовью.

— Погоди — шепнула Ира и убежала, покинув Антона в недоумении и в недопонимании, словно она подразнила его и пропала навсегда, оставив его страдать и искать в себе причину ее исчезновения.

— Куда это она? — спросила шепотом Ольга, с трудом отрываясь от Гришиных поцелуев и объятий.

— Не знаю, — осипшим от волнения и переживаний ответил Антон, пожимая плечами. А чего говорить, если он и сам ничего не понял.

Весь вагон уже находился в состоянии полудремы. Кто похрапывал и видел сны, а други точно так же, как и друзья, затаившись в уголке, целовались. Но тихо и пристойно. Никаких криков, гогота и беготни, словно стремились сохранить эту романтическую тишину и фантастический полумрак. И только стук колес, и покачивание вагона ритмично отсчитывали время. Ира вернулась через пару минут. Ничего никому, не объясняя, игнорируя даже удивленные взгляды подруги, она схватила Антона за руку и потащила за собой. Оказывается, она уже договорилась с проводницей, и та благосклонно и с дружеским женским пониманием предоставила им на некоторое время персональное купе. В такой просьбе молодая женщина не увидела ничего предосудительного.

Антон хлопал удивленными ресницами и никак своим затуманенным умом не мог понять, зачем это понадобилось Ирине, если им и там никто не мешал так сладко целоваться. И когда девушка закрыла дверь купе на замок, а сама стала сбрасывать с себя одежду, он все еще сильней продолжал удивляться и никак не мог сообразить, что же ему делать сейчас самому. И вновь пришлось даме властным голосом скомандовать опешившему кавалеру, чтобы тот поторопился с раздеванием. И только в этот миг до него наконец-то стало доходить желание партнерши, и он стал понимать, как вести себя самому. А раздеваться он умел быстро, так что успел сбросить с себя всю одежду даже раньше Иры, хотя она и начала раздевание намного раньше его. Даже при таком тусклом свете он отчетливо видел каждую черточку ее тела, изгибы и выпуклости, распущенные волосы и страстные, зовущие к себе, губы. Антон стоял по стойке смирно с опущенными руками и ожидал дальнейшей команды от своей повелительницы.

— Иди ко мне, — шептала Ира, притягивая его к себе, сама падая на узкую кровать проводницы.

Антон жадно прислонился к ней всем своим телом и вдруг с ужасом ощутил, что теряет ее. Она как-то неестественно стала затягиваться белым туманом, а Антон уже ощутимо покидал этот сказочный мир, возвращаясь из сна в свою эпоху и в свою родную кровать. От обиды в первую секунду сразу захотелось заплакать. Но тот мальчик уже пропал, а взрослый Антон явственно понимал, что сон закончился, а в этом мире у него есть любимая жена, дочь, и не менее любимые внуки. А зачем на сон обижаться. Ведь теперь Антон знает е имя, и какая она на ощупь. Хоть и понимал, что все происходило во сне, но этот сон слишком был натуральным и ощутимым, будто явь. Однако, вспоминая ту поездку и ту девчонку, в которую когда-то Антон был влюблен, он понял большое отличие той истории с этим приятным сновидением.

На самом деле она сидела в соседнем купе в компании трех девчонок. А Антон умышленно сотню раз, выдумывая разные причины, проходил мимо нее и бросал косые взгляды в сторону своего объекта обожания. И имени так никогда и не узнал, и вино с Гришей не пили. Просто поужинали теми колбасками с салом, единственные, что взаправду существовали, запили все сладким чаем и завалились спать. И она тоже легла спать. А утром он вновь ходил вдоль коридора, чтобы увидеть и запечатлеть ее образ. Но никто так и не догадался и не узнал о его тайных страданиях. Так очередная любовь уплыла в небытие. И вовсе он не мечтал о постельных сценах. Его вполне удовлетворяли эти косые взгляды, ему нравилось любоваться ею и воздыхать. Сам факт присутствия любви в его сердце Антона вполне устраивал, понимая, что это закончится и появится новая. А для больших желаний в юношеских мозгах еще не созрело.