Ангел Паскуале - [95]

Стражник вырвал их у него. Паскуале упал в мягкую грязь колеи и в первый раз за вечер ощутил злость, неистовую и жаркую. Он вскочил и попытался схватить бумаги, которыми стражник размахивал высоко над головой, куда Паскуале было не дотянуться. Оба стражника расхохотались этой грубой прусской шутке. Посмотрим, как он попрыгает, послушаем, как он поплачет. Как здорово быть крепким тупоголовым пруссаком!

— Вам достанется, — выдохнул Паскуале, позабыв страхи, — когда синьор Джустиниани узнает об этом.

Экипаж остановился на белой гравиевой дорожке за воротами. Возница спрыгнул на землю и пошел обратно. Он тут же узнал Паскуале и расплылся в широкой ухмылке:

— Все в сборе. И как раз вовремя. Завтра нас бы уже не было здесь.

— Значит, ты привез испанского лазутчика.

Рыжеволосый приложил палец к своему длинному носу и подмигнул:

— Он в экипаже. Восхищаюсь твоей силой духа.

Паскуале забрал бумаги у стражника и выставил перед собой как щит.

— Твой хозяин обрадуется этому. Салаи рассказал ему не все.

Рыжий пожал плечами:

— Меня можешь не уговаривать. Добро пожаловать на борт, я доставлю тебя прямо к хозяину. — Он обернулся к стражникам. — Запирайте ворота. Сегодня больше не будет посетителей.

11

Как и в прошлый раз, во всех окнах виллы горел свет. Во всех комнатах стеклянные люстры были утыканы горящими конусами свечей, словно заросли пылающих кустов подвесили под высокими оштукатуренными сводами потолков, где на фризах резвились не ведающие срама херувимы и путти. Когда Паскуале вошел в дом через двойные широко распахнутые двери, следуя за рыжим слугой и испанским лазутчиком, он услышал доносящийся откуда-то женский смех. Эхо этого смеха отдавалось в прихожей, где под бледно-голубым потолком застыли белые мраморные статуи. Смех звучал, готовый перейти в истерику, а затем резко оборвался, будто за ним захлопнули дверь.

Паскуале даже затаил дыхание. Он поглядел на рыжеволосого слугу, который просто улыбнулся и сказал:

— Сюда, прошу вас, синьоры.

Большинство комнат, через которые слуга повел Паскуале и испанца, молчаливого человека с прямой спиной, в простых черно-красных чулках и камзоле и кожаной тунике, перехваченной ремнем с большой серебряной пряжкой, были пусты, а в остальных попадались только отдельные предметы мебели. В одной комнате солдаты играли в дротики перед массивным камином, они так увлеклись игрой, что даже не взглянули на проходящих. Еще в одной комнате было сосредоточено настоящее книжное состояние, более сотни томов.

Дверь в дальнем конце этой комнаты была закрыта. И на двери было совершенно неуместное подобие молотка в виде маски Трагедии. Рыжий слуга прикоснулся к губам маски, легко и почтительно, прежде чем открыть дверь и ввести посетителей.

Паскуале замер, охваченный страхом. Похоже, этим страхам не будет конца.

Это оказалась та самая комната, где был убит Джованни Франческо. Тот же самый зев камина, в котором с яростным треском горели дрова, тот же похожий на трон стул, темное дерево было покрыто затейливым резным узором, оттененным кое-где золотом. А на стуле, как и в прошлый раз, сидел венецианский маг Паоло Джустиниани.

На нем была черная квадратная шапочка, черный балахон, вышитый шелковыми нитками, с разрезами до талии по бокам, из-под него торчали голые мускулистые ноги. На ногах были черные тапочки с загнутыми носами. Он обернулся к двоим уже присутствующим в комнате людям, так что Паскуале видел только его худощавый орлиный профиль, и сказал:

— Как вы видите, все прошло успешно. Теперь все мы готовы.

Одним из присутствующих был Салаи, который просто передернул плечами. Вторым — сидящий на стуле, собранный и прямой, с руками, закованными в кандалы и сложенными на коленях, Никколо Макиавелли. Он повернулся со своей спокойной ироничной улыбкой к Паскуале, и Паскуале улыбнулся в ответ, надежда встрепенулась в его сердце.

— Снова встретились в недобрый час, — кивнул Никколо, — хотя, надеюсь, ты найдешь все это интересным, Паскуале.

— И не надейся, — сказал Паскуале чародей. В его тосканском наречии слышался венецианский акцент, он несколько пришепетывал. — Надеяться здесь не на что, особенно тебе.

Рыжий слуга закрыл дверь и с беззаботным видом привалился к ней, совершенно беззлобно улыбаясь Паскуале.

Испанский шпион запротестовал звучным протяжным голосом, что он явился сюда по серьезному делу, делу, за которое было заплачено.

— О, отдайте ему, что он хочет, и покончим с этим, — сказал Салаи. Он зажал сигарету мясистыми губами и наклонился, чтобы прикурить, затем нетерпеливым жестом выпустил облачко дыма. На нем до сих пор была алая бархатная накидка, сбоку болтался узкий меч. Он прибавил: — Все это нагоняет на меня скуку.

— Я здесь не для того, чтобы вас развлекать. — Лазутчик выглядел оскорбленным.

Салаи насмешливо поклонился:

— Ах, простите, синьор. А я-то по вашему платью решил, что вы прибыли сюда на маскарад.

— Замолчите! — велел Джустиниани. Он прижал ладонь к ладони, левую поверх правой. Когда он разъединил их, на правой руке оказалась летающая лодка. — Она ваша, синьор, — сказал он лазутчику.

Рыжеволосый вышел вперед и размашистым жестом передал игрушку испанцу.