Ангел из Галилеи - [38]

Другая медсестра, та, что сидела за столиком у входа, разрешила мне воспользоваться телефоном, и я позвонила Красотке Офелии в ее консультацию. Против обыкновения, она ответила, хотя вела в это время прием.

— Донья Матильде, вдова Лимона, не захотела мне ничего поведать, — сказала я.

— Она не рассказала тебе ничего о твоем ангеле?

— Ни пол слова.

— А вчера она только о нем и трещала. Если у тебя есть свободный часок, давай пообедаем вместе.

Мы договорились встретиться в «Оме» в северной части города в половине второго. Я выехала на джипе добряка Гарри, направляясь в «Мы».

Для следующей статьи мне навязали тему о модной в те дни жировой диете, которая состояла в потреблении исключительно белков — никаких сахаров и крахмала. В связи с этим — приказал мой шеф — я должна была в числе многих других репортеров взять интервью у Рэя Мартинеса, героя-любовника из мини-сериала «Бурные ночи», который говорил, что потерял тринадцать килограмм при помощи этого метода. Было всего пол-одиннадцатого, так что я успевала разобраться с бывшим толстяком до встречи с Офелией.

Рэй Мартинес принял меня, прикрыв наготу лишь полотенцем, рядом булькала пузырьками ванна, а массажистка втирала ему в лопатки японское масло. Казалось невероятным, что он слепил себе атлетическую фигуру, набивая брюхо бараньими кишками, фритангой и беконом. Он наговорил на мой диктофон вполне накатанную лекцию о продуктах питания, дзен-буддизме и лишних килограммах, а я между тем думала о другом. Я пыталась представить себе, что знала Матильде, вдова Лимона, о моем ангеле.

Мы с Офелией приехали в «Ому» к назначенному часу, но там было полно народу, и нам пришлось подождать, пока освободится столик. Кроме того, там крутили народную музыку, и нам приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.

— Я сейчас съем эти шарики из сливочного масла, — угрожающе сказала я, накалывая их на вилку.

— Что ты делаешь!

— Знаешь, с кем я сегодня познакомилась? С Рэем Мартинесом. Он похудел, лопая один жир.

— Триглицеридная диета. Говорят, она работает.

— Лучшая диета — это диета от моей мамы, та, в которой надо есть из пустых тарелок.

— Тебе снова приснился этот кошмар?

— Сегодня ночью опять. Ты считаешь, что это может что-то значить? Я в свое время была обделена материнской заботой или что-то типа того?

— Скорее всего, ты просто ложишься спать на голодный желудок.

Нам принесли две тарелки с кипящим луковым супом, и, пока мы сражались с расплавившимся сыром, который растягивался неуправляемым образом, Офелия решилась подойти к сути вопроса:

— В сумасшедшем доме тюрьмы «Пикота» — вот где Матильде, по ее словам, познакомилась с твоим ангелом.

— Что это за место? — спросила я, чувствуя, как изнутри меня словно пронзают иглы, но стараясь показать, что эта тема лишь слегка меня заинтересовала.

— Тюрьма для умалишенных. Эта «Пикота» просто ужасна.

— Разъясни поподробней. Скажи, что конкретно тебе сказала Матильде и насколько ей можно верить.

— Как я уже говорила, у нее бывают моменты просветления, и из того, что она рассказывала, мы знаем кое-что о ее прошлом. Судя по всему, ее муж сидел, если все еще не сидит, в этой тюрьме.

— Сеньор Лимон.

— Да. Матильде навещала его каждую неделю в течение нескольких лет, пока сама не съехала с катушек. Едва увидев твоего ангела, она начала кричать, что знала его, что этот юноша содержался в одном отделении с ее мужем.

— Она упомянула его имя?

— Немой. Она сказала, что его звали Немой.

После обеда Офелия отправилась в свой приют, а я позвонила секретарше в «Мы», хорошей девушке, и попросила, чтобы она на завтра сделала для меня две вещи: организовала встречу с известным экспертом в области питания, чтобы поговорить об отрицательных сторонах жировой диеты, и оформила разрешение на посещение сумасшедшего дома при тюрьме «Пикота».

На джипе Гарри я рванула в Галилею. Орландо должен был уже вернуться из школы.

— Орландо, — попросила я его, приглашая в «Звезду» на газировку и «Фрунас»[20], — расскажи мне все, что ты знаешь о своем брате. Мы должны сложить вместе все кусочки головоломки его жизни, понимаешь?

— Все есть в тетрадях моей мамы.

— Я хочу знать о других вещах. Например, где он провел детство.

— Это тайна, как прошлое Христа, ведь никто не знает, каким оно было.

— Постарайся понять. Ты очень умный мальчик. Тебе не кажется, что не иметь прошлого — это ужасно?

— Ой, да, еще как ужасно — ужасней не придумаешь. Я смотрел по телику кино об одном сеньоре, который все позабыл после аварии, и он не узнавал уже ни свою жену, ни своих детей, ну так вот этот сеньор…

— Ты мне в другой раз расскажешь. Сейчас подумай. Должен быть кто-то, кто знает что-нибудь и может нам помочь.

— И тогда этот сеньор отправился бродить как сумасшедший по улицам, а его жена думала что…

— Орландо…

— Да, хорошо. Сейчас… сейчас… Ну, если кто что и знает, так это сестры Муньис.

— Сестры Муньис?

— Естественно! Они все знают, то есть все, что происходит в этом квартале. Понимаете, они провидицы?

— Для этого не нужно быть провидицами, достаточно быть сплетницами.

— Нет, что вы! Разве можно так говорить! — Орландо вытянул верхнюю губу, как это принято у жителей Боготы, выразив тем самым досаду на полное отсутствие у меня здравого смысла. — А вы в курсе, что они знают и то, что произойдет завтра? И в будущем году? Эх!