Ангел из авоськи - [32]

Двое мужчин и молодая леди с какими-то прямо серебряными волосами, красивая нереально… Тинка сидела на полу и смотрела на фотографию. Мужчины были молоды и тоже красивы, но какой-то суровой красотой. Один — темный, со светлыми глазами, другой — черный, со сросшимися бровями, но смеялись все, видно, от души. Девушка просто заливалась смехом. Стояла на песке босиком, в руках босоножки дремучих времен и платье дремуче-лохматого года, но дорогое, это как-то понятно.

Тинка заглянула в папку. Сначала она хотела почитать листочки, но решила, что это и долго, и трудно, и, честно говоря, не интересно. Пусть Тим разбирается, если ему это уж так надо. Она сложила все в пакет, а в рюкзак запихнула «Комсомолку», — сообразила! Рюкзак повесила так же на крючок и легко, как эльф, выскользнула из квартиры.

Когда Тинка влетела к Казиеву, тот уже проклинал себя, что связался с идиоткой, которая либо не приедет, потому что ее застукали, либо привезет очередную дрянь… А если что-то стоящее?.. Обязательно трепанет кому-нибудь, и его обвинят в плагиате, творческом воровстве и прочее и прочее. Но, взяв себя в руки, подумал, что вряд ли серьезный человек так неосторожен с важными бумагами, столь ценными, что Родьку из-за них убили?..

И тут появилась Тинка, прижимая к груди все тот же пластиковый пакет!

«О, не спеши, Тимоша, — сказал он себе, — это может быть очередной опус какого-нибудь маразматика… И не дергайся под клиентом, помнишь такую пословицу?»

— Вот все, что там было! — торжественно заявила Тинка и высыпала на журнальный стол содержимое пакета.

Казиев растерялся. Ему-то казалось, что лежит в рюкзаке, или где там, готовый, проклеенный, прошитый, толстый сценарий. И ему лишь останется назначить актеров, заявиться и снимать, снимать, снимать. Уж ему-то не дать денег на постановку не посмеют… А тут? Конверт, письма со стертыми буквочками, да еще иностранными, и страниц двадцать мелкого текста на печатной машинке… Неужели с этим носился Родька? Из-за этих бумажонок, которые могли бы валяться еще сто лет в рюкзачке какого-то трансвестита?!

Он чуть не зарыдал. Хотел тут же выкинуть и Тинку, и все эти бумажонки за дверь, но почему-то удержался. Взял одну из страничек и хотел прочесть. Но без очков вообще ничего не увидел, а напротив сидит эта обезьянка и пялит свои глазища. А он не хотел, чтобы хоть кто-то видел его в очках.

— Выйди, Тина, — сказал он, отмахивая назад прямую гриву светлых волос, — я должен читать один.

Она тихо вышла, плотно прикрыв за собой дверь.

Казиев достал из потайного ящичка очки и стал рассматривать материалы. Сначала он долго смотрел на фото…

Ему понравилось, что их там — трое, мужчины и красавица… Любовный треугольник. И явное «ретро» — это замечательно! Мода диктует! А он умеет дать такие детальки прошлого, что все разом качнутся! Потом он проглядел письма. Они были на каком-то незнакомом языке, но попались два перевода: безумство любви (письмо было от мужчины), которая как-то плохо закончилась, потому что другое письмо обрывалось: «Наверное, прощай, моя радость, мне кажется, что все…» Это годилось, черт побери! Когда он взял листы, у него опустились руки… Это была только середина романа, или сценария?! «Но ситуация есть! Хотя оборвана… И кто эти люди? И какая трагедия!» — думал он, читая.

«Я стоял у загона с левой стороны, чтобы до поры Хуан меня не видел и не чуял. Я слышал, как он бьет своей тяжелой ногой в утрамбованную быками землю и хрипит… А ведь понимает, скотина! Стоп. Скотина — ты, а он — бык, попавший в поганое дело.

Я заплакал. Чего не делал лет двадцать или больше…»

Потом на нескольких страницах трагическое, очень яркое и кровавое описание самого боя и гибель тореро и быка. Рафаэль заколол Хуана кинжалом, а бык успел пропороть его рогом.

И еще была страница, когда весь стадион в ужасе поднимается, а по рядам бежит без туфель красавица с серебристыми волосами, рыдающая и разрывающая на груди платье. Она подбегает к умирающему Рафаэлю и падает перед ним на колени. Сцена заканчивается тем, что друг-убийца уводит женщину с арены… И его прощальный взгляд на матадора, накрытого пурпурным плащом…

Казиев схватился за голову. Потрясающе! Да, но почему — Испания? Хотя Казиеву позволяется все, но как-то само собой разумелось, что он делает фильмы только о России… Наплевать и забыть. Сделать эту девицу, к примеру, русской?.. Или все происходит в Испании во время их гражданской войны?! Казиев достал бутылку виски и выхлебал грамм сто. Но дальше! И раньше? Что там было? Можно придумать, но… лучше бы знать.

В голове наступило прояснение. Он должен достать остальные страницы, если, конечно, они есть. Но они есть. У старика? В архивах покойного Родьки?.. Вряд ли, уже было бы что-то известно, его вдова носом бы перерыла весь земной шарик, но сценарий нашла бы… Девочка-мальчик? Нет и нет. У нее только то, что он сейчас держит в руках. Что делать? Как пролезть к старику? И не опасен ли он?.. Скорее да, чем — нет. Родька, покойный хитрый Родька, как он мчался в эту Ниццу! Не-е зря-а… Но ведь и погиб? Кто и как?.. Это ладно, а как достать ему весь сценарий? Он настолько был в шоковом состоянии, что абсолютно забыл о бедняжке Тинке. Тима — гений, он читает. И она должна терпеть.