Ангел-истребитель - [42]

— К-кажется, да.

— Вот и чудно, чудно. Вот очень удобные столовые ножи «Меняоттебятошнит», ножи для хлеба и масла «Чегожетыждешь», нож с зубчиками «Убейменятруснесчастный»…

— Хорошо. Я понял, не надо больше ничего рассказывать. Вы меня уговорили. Можно взглянуть вон на тот, будьте добры…

— Ну конечно. Это… эй-эй. Что? О боже…

Коммивояжеры. Собственный язык способен загнать их в могилу.

Если мой пересказ событий мог временами сбить вас с толку, приношу свои извинения… но если вы считаете, что запутались, то вообразите, каково было мне.

Это называется фаза предвкушения. Первая из семи фаз, через которые, по мнению психологов, проходят все серийные убийцы (должен заметить, четыре следующих фазы лично я одолел чертовски быстро: болтовня, соблазнение, пленение и убийство. Список заканчивается тотемизацией и депрессией). Фаза предвкушения обычно характеризуется яркими, живыми фантазиями и изредка — галлюцинациями; в моем случае этот засранец практически умолял убить его. Что я и сделал.

Воспользовался мясницким ножом и сразу нанес удар в шею. Укол, не скользящий удар. Лезвие без всяких проблем прошло трахею, но я почувствовал, что оно слегка задело позвоночник, прежде чем выйти сзади. Режущий край был направлен наружу, и лезвие оказалось настолько острым, что прорезало прямо весь остаток шеи, когда я потянул его назад. Кровь залила все кругом, как в каком-нибудь боевике с визуальными эффектами. Парень развернулся, попытался бежать и упал через пару шагов. Гребаная комедия, да и только.

Конечно, давление пара в моей черепушке к тому моменту уже было изрядным. Одним ударом ножа тут не отделаешься, знаете ли. Поэтому я пошел туда, где он упал, и поработал еще немного. Ничего особенного, просто снова и снова втыкал это здоровое, тяжелое лезвие: свисть, свисть, свисть. Почему-то вспомнился бейсбол… вам знакомо это ощущение, когда машешь битой и словно соединяешься с мячом? Так, будто в момент удара что-то передается от тебя мячу, и потом он исчезает. Летит прочь, делается все меньше и меньше, и остается надеяться, что он уже никогда не вернется.

Крайне приятное чувство.

— Как идут дела? — спросила Никки.

Джек оторвал взгляд от дисплея.

— Удовлетворительно, — ответил он. — Проверяю список мест захоронений. Готова прокатиться в Калифорнию?

— Смотря зачем. Я бы погрелась на солнышке, но… Даже не знаю, Джек. Джинн-Икс вполне может водить нас за нос, тянуть время. Насколько нам известно, он охотится в Огайо.

— Не думаю. — Джек встал и потянулся. — Он дал мне номер телефона с калифорнийским кодом, и на автоответчике его голос.

— Ты же не звонил отсюда, правда? — Задав вопрос, Никки сразу об этом пожалела; Джек слишком умен, чтобы сделать подобный промах.

— Нет, я звонил с таксофона в паре миль отсюда. Пока ты была внизу.

Никки пересекла комнату, распахнула холодильник и заглянула внутрь.

— Ясно, — сказала она.

— Он ничего интересного не говорил? — полюбопытствовал Джек.

— Нет, обычная ерунда — угрозы, посулы, мольбы. Сам знаешь.

— Он, конечно, мог солгать.

— Ну разумеется, он лжет, я же не совсем ду… Ох, — покачала головой Никки. — Ты имеешь в виду, про могилы.

— Да. Назвал верный район, но дал неверные ориентиры. Чтобы купить себе еще несколько часов жизни.

— В любом случае, я думаю, нам стоит это проверить. Я поеду. — Никки извлекла из холодильника пивную бутылку с высоким горлышком и захлопнула дверцу. — Как только я туда доберусь, он уже не сможет обвести нас вокруг пальца.

— Да. Только вряд ли он станет это делать.

Сковырнув пробку, Никки раздраженно метнула ее в кухонную мойку. Клац.

— Итак, — сказала она. — Это только мне так кажется или он и в самом деле… другой?

Джек озабоченно нахмурился.

— В каком смысле?

— Ну, хотя бы его жертвы. Разве он убивал женщин?

— Только одну. Биржевого маклера.

— Именно это я и хотела сказать. — Никки сделала долгий, глубокомысленный глоток пива. — Биржевого маклера. Не знаю, может, я веду себя как сука, но мне совершенно наплевать на судьбу какой-то там махинаторши с биржи. Девиц, что промышляют на улице, я еще могу пожалеть, я сама такая. А вот кого-то, кто работает на Уолл-стрит, не жалко ни капельки.

Улыбка прогнала с ее лица озабоченность.

— Забавно, правда? У большинства людей все наоборот.

— Мы не относимся к большинству.

— Да уж, не хер собачий. Но дело не только в жертвах. У него другие мотивы для убийств. Так, словно… ну, не знаю, политические взгляды, что ли.

— Это не имеет значения. Все они убивают по одной и той же причине.

— Неужели?

— Они убивают, потому что они — убийцы. Каковы бы ни были названные мотивы, это всего лишь попытка найти оправдание любимому занятию. И не важно, что это — секс, деньги, месть… Если кому-то невтерпеж сделать убийство своим хобби, причина отыщется.

— Нас это тоже касается? — тихо спросила Никки.

— Я уже сказал — это не имеет значения. — Джек отвернулся к ноутбуку. — Важен результат. Они несут смерть людям, мы несем смерть им самим. Мы даем семьям их жертв какую-то определенность. Больше ничто не имеет значения.

— Да, — сказала Никки. — Только это. Пойду паковать вещички.

Она поставила наполовину опустевшую бутылку на кухонную стойку и широким шагом вышла из комнаты.