Ангел для сестры - [112]

– Смотри, что я нашла, – сказала я, возвращаясь в комнату и радуясь тому, что смогу какое-то время шантажировать Кейт, но тут увидела в ее руках таблетки.

– Что ты делаешь?

Кейт обернулась.

– Анна, оставь меня в покое.

– Ты с ума сошла?

– Нет, – ответила Кейт. – Мне просто надоело жить в ожидании того, что рано или поздно случится. Я думаю, что уже достаточно испортила всем жизнь. А ты так не считаешь?

– Но все столько сделали, что сохранить тебе жизнь. Ты не можешь убить себя.

Вдруг Кейт расплакалась.

– Знаю. Но я не могу.

Я не сразу поняла, что ее ответ означал, что это была не первая попытка.

Мама медленно встала.

– Это неправда, – произнесла она тонким голосом. – Анна, я не понимаю, почему ты это говоришь?

Мои глаза наполнились слезами.

– Зачем мне выдумывать?

Она подошла ближе.

– Наверное, ты все неправильно поняла. Наверное, у нее был просто неудачный день или плохое настроение. – Она улыбнулась, как улыбаются люди, когда на самом деле им хочется плакать. – Если бы ей было настолько плохо, она рассказала бы мне.

– Она не могла тебе сказать, – ответила я. – Она очень боялась, что если убьет себя, то убьет и тебя. – Я не могла справиться с дыханием. Я тонула в яме со смолой, я бежала по земле, которая горела под моими ногами. Кемпбелл попросил судью дать мне несколько минут, чтобы успокоиться, но я уже плакала так, что не расслышала ответа судьи.

– Я не хочу, чтобы она умирала. Но я знаю, что она не желает жить так, и только я могу дать ей то, чего она хочет. – Я не отводила взгляда от мамы, хотя перед глазами все расплывалось. – Я единственная всегда могла дать ей то, что нужно.

В следующий раз мы вернулись к этой теме, когда родители пришли к нам в комнату поговорить о пересадке почки.

– Не делай этого, – сказала мне Кейт, когда они ушли.

Я посмотрела на нее.

– О чем ты говоришь? Конечно, я это сделаю.

Мы разделись, и я заметила, что мы выбрали одинаковые пижамы – из блестящего атласа с рисунком из вишен. Ложась в кровать, я подумала, что мы выглядим так, как в детстве, когда родители одевали нас одинаково, потому что им это казалось забавным.

– Ты думаешь, пересадка почки поможет? – спросила я.

– Возможно. – Кейт наклонилась, чтобы выключить свет. – Не делай этого, – повторила она, и я только теперь поняла, что она на самом деле имеет в виду.

Мама стояла возле меня, и в ее глазах была глубокая печаль. Подошел папа и положил ей руку на плечо.

– Иди присядь, – прошептал он ей в волосы.

– Ваша честь, – вмешался Кемпбелл, вставая. – Позвольте мне.

Он подошел ко мне, Судья следовал рядом. Я дрожала, так же как и он. Я вспомнила о том, что сделал этот пес час назад. Откуда он знал, что именно нужно Кемпбеллу и когда?

– Анна, ты любишь свою сестру?

– Конечно.

– Но ты же хотела совершить поступок, который мог ее убить.

Что-то вспыхнуло у меня внутри.

– Если и так, то ей не пришлось бы опять переживать все это. Мне казалось, что она так хотела.

Он замолчал, и в этот момент я поняла: он знает.

Внутри у меня что-то сломалось.

– Этого… этого хотела и я.

Мы с ней мыли и вытирали посуду в кухне.

– Ты терпеть не можешь лежать в больнице, – сказала Кейт.

– Ну да. – Я бросила чистые вилки и ложки в ящик.

– Я знаю, что ты готова на все, чтобы больше не делать этого.

Я посмотрела на нее.

– Конечно. Потому что тогда ты выздоровеешь.

– Или умру. – Кейт опустила руки в мыльную воду, старательно избегая моего взгляда. – Подумай об этом, Анна. Ты смогла бы поехать в спортивный лагерь. Ты смогла бы выбрать колледж в другой стране. Ты смогла бы делать все, что захочешь, и не беспокоиться обо мне.

Она словно читала мои мысли, и я почувствовала, как краснею. Мне было стыдно за свои мысли. Если Кейт ощущала себя виноватой в том, что была обузой, то я была виноватой вдвойне, потому что знала о ее чувствах и потому что знала о своих чувствах.

После этого мы не разговаривали. Я вытирала то, что она мне передавала, и мы обе старались сделать вид, что не знаем правды: что кроме той меня, которая хочет, чтобы Кейт жила, есть еще вторая, ужасная я, которая желает освободиться.

Вот и все. Они поняли, что я чудовище. Я подала в суд по разным причинам: некоторыми я горжусь, но многих я стыжусь. И теперь Кемпбелл поймет, почему я не могла быть свидетелем: не потому, что боялась говорить перед публикой, а из-за тех ужасных чувств, о которых нельзя говорить вслух. Оттого что я хотела, чтобы Кейт жила, но в то же время не хотела быть частью ее. Оттого что я хотела иметь возможность стать взрослой, даже если у Кейт такой возможности не будет. Смерть Кейт стала бы самым страшным событием в моей жизни… но и самым лучшим.

Иногда, думая обо всем этом, я ненавижу себя и хочу, чтобы все было по-старому и я опять стала той, кем меня хотели видеть.

Теперь же на меня смотрели все, кто был в зале заседаний, и я была уверена, что либо свидетельская стойка, либо мое тело сейчас взорвется. Под этим увеличительным стеклом можно было разглядеть мою гнилую сущность. Возможно, если бы они продолжали смотреть на меня, я превратилась бы в синий горький дым. Или исчезла бы без следа.

– Анна, – тихо проговорил Кемпбелл, – почему ты решила, что Кейт хочет умереть?