Ангел быстрого реагирования - [76]

— А как насчёт автобуса?

— Автобуса?..

— Ав-то-бус. Такой длинный, обычно красный, на колёсах. Я на нём ездил в Лондоне. Весьма увлекательный вид городского транспорта. Особенно тут и сейчас, когда главная улица в центре вся раскопана.

Фанес ссутулился. Быть смертным оказалось смертель­но тоскливо.

Очередные пары сделали им любезность и всё ещё нахо­дились поблизости друг от друга (даже в очень тесной бли­зости), что позволило невезучим богам сэкономить время и деньги на билеты. Двое молодых, похожих на студентов, особенно если судить по раскиданным всюду рукописям и заметкам, усердно целовались на лавочке около общежи­тия. Они предавались этому занятию с таким пылом, что весь остальной мир, включая недовольную дамочку, прогу­ливавшую пёсика на газоне, стоил для них не больше, чем пробки и растоптанные окурки.

— Я себя чувствую Бондом, — буркнул Фанес, осторож­но выглядывая из-за ствола тополя.

— А я — убийцей,— ответил надутый Эрос— И кому это могло помешать: молодые, белые, гетеро, прям сливки об­щества. Но нет, кому-то наверху они явно пришлись не по вкусу!

— Неисповедимы пути Господни... Какой там сливки, скорее уж отбросы? Ну и что? Нажимать?

— Как хочешь. Я на это смотреть отказываюсь.— Эрос демонстративно закрыл глаза.

Мгновением позже дело было закончено.

— Завтра они решат, что это было только минутное увлечение. И что им не суждено быть вместе,— грустно ска­зал Фанес, пряча свой как-бы-телефон.— Кто следующий?

Эрос глянул на экранчик.

— Не хочу тебя волновать, но это молодые, белые и не гетеро.

Его товарищ душераздирающе вздохнул.

— Ты даже представить себе не можешь, как я тоскую по славным добрым временам в старой Греции. Тогда и взгля­ды были намного более здравыми.

* * *

Обсаженная старыми деревьями и расположенная в не­посредственной близости от покрытых лесом холмов, ули­ца Яськова Долина — одна из самых красивых в Гданьске. Застроена она в основном старинными доходными домами в приличном состоянии и старательно отреставрирован­ными довоенными виллами, украшенными башенками и барочными замысловатыми украшениями. Прогулка по та­кой улице, даже в горку, была бы сплошным удовольстви­ем, если б не одна деталь, которую нельзя не заметить...

— Умоляю тебя, умоляю,—твердил Фанес, нервно огля­дываясь по сторонам.— Только скажи, что они НЕ рабо­тники консульства!

Эрос изящно семенил на своих высоких каблучках по тротуару, не сводя глаз с экрана мобильника. Они как раз приближались к очередному пристанищу международной политики, окружённому кружевной оградой из кованого железа. Изгородь выглядела не слишком солидно, а в будке около ворот сидел только один охранник и украдкой читал газету. Но Фанес всем своим существом чуял, что это толь­ко видимость и их тут же расстреляют, едва они поставят ногу на каменное основание ограды.

Очевидно, единственными посторонними существами, которые могли попасть на территорию консульства, были полудикие утки, у которых имелись особые права на поль­зование прудиком в саду. В иных обстоятельствах Фанес мог бы рискнуть и попытаться убедить охрану, что он — исключительно большая утка, но после поездки в набитом пассажирами трамвае божок вынужден был признать, что со времён Спарты ему не приходилось так сильно ощущать хрупкость человеческого существования. Он смог перевес­ти дыхание только после того, как Эрос миновал ворота, бормоча под нос: «Не тут».

Для посторонних наблюдателей Эрос выглядел как де­вица, занятая писанием исключительно длинного сообще­ния, за которой тащится её расстроенный парень. «Тут» оказалось домом начала XX века, странным и неухожен­ным, совершенно неподходящим к соседним зданиям, всё-таки придерживавшимся какого-то приличного уров­ня. От старых времён сохранилась деревянная двухэтажная веранда, сверху донизу покрытая лущащейся краской, как будто находилась в последней стадии строительной скарла­тины. Перекосившееся здание держалось, видимо, только благодаря солидной работе довоенных каменщиков и мо­литвам святого Бенедикта — патрона архитекторов, хотя он должен был бы с истинным отвращением смотреть на сие творение.

С одной стороны дома какой-то изобретательный (и на­чисто лишённый вкуса) доморощенный строитель приде­лал серенькую пристройку, расширив своё жизненное про­странство, благодаря чему силуэт дома издалека напоми­нал горбатую бабу с огромным задом. Навигационное устройство как на верёвочке привело обоих богов прямиком к этой пристройке. Окна в ней были закрыты шторами, но, к счастью, не очень плотно. Эрос нашёл между краем ткани и рамой щелочку, сквозь которую можно было загля­нуть внутрь. Но там ни звука, ни движения не было отмече­но.

— А может, никого и нет? — предположил Фанес, вытя­гивая руку по направлению к дверям.

— Не звони! — прошипел Эрос, моргая, чтобы глаза скорее привыкли к темноте.— Они там на сто процентов. Спят.

Он кивнул напарнику:

— О, сам посмотри. Фанес глянул.

— Как же мило.— Он был растроган.

В тёмной комнате, где царил истинно холостяцкий бес­порядок — груды книг и журналов, свёртки мятой одежды на всех стульях, непременные грязные стаканы на столи­ке,— на матрасе около стены на готически чёрном белье цвели две юношеские головы — светлая и рыжая, точно две растрёпанные хризантемы. Ребята спали крепко, прижав­шись друг к другу, точно...