Ангел боли: Три четверти его души - [9]

— Ты ждал этого результата? — жестко повторила она.

Можно было не отвечать, просто промолчать или вообще уйти. В таких случаях лучше ничего не говорить, ибо любой ответ вызывает однозначно гневную реакцию. Но Дронго поднялся и нашел в себе силы ответить:

— Мы не смогли все рассчитать. Он продумал всю операцию с точностью до секунды.

— А вы? — Она не просто расстроилась. Луиза была в смятении и ярости одновременно. С одной стороны, труп несчастного мальчика, который был моложе ее на целую вечность, а с другой — Дронго, сумевший настоять на своем плане замены, подставив несчастного под удар убийцы.

— Ищите, — не мог успокоиться Модзони, — оцепите весь город. Оставьте посты у мостов. Пусть проверяют всех туристов, прибывших в город. Никого не выпускайте с площади. Остановить все гондолы, все лодки, все катера.

Он кричал, отдавая указания, и запоздало понимал, что убийца уже давно исчез с этой площади, как понимал и то, что два рванувшихся в разные стороны молодых человека были всего лишь отвлекающим маневром для его офицеров, чтобы сбить их с толку и дать возможность преступнику уйти незамеченным.

Дронго посмотрел Луизе в глаза.

— Мне говорили, — произнесла она, задыхаясь, — мне рассказывали, что у тебя была напарница, которая погибла из-за тебя. А теперь ты решил спасти меня столь недостойным способом. У этого мальчика не было опыта. Его должны были предупредить, чтобы он не подходил к чужим людям ближе чем на несколько метров. Вы обязаны были его проинструктировать.

— Мы все ему сказали, — пояснил Дронго, — и рядом с ним был Маурицио…

— Которого вы тоже подставили! — крикнула Луиза, не слушая его объяснений.

Даббс попытался вступиться за Дронго.

— Что вы себе позволяете, офицер Фелачи? — строго спросил он. — Неужели вы не понимаете, что мистер Дронго всего лишь хотел спасти вас…

— Помолчите, — попросил Дронго. Он не нуждался в защитниках. К тому же очень опасался, что Даббс не успокоится. Так и произошло.

— И насчет напарницы вы не правы, — продолжил тот, — она погибла, защищая его, а не потому, что он ее подставил. Скорее наоборот, все пытались подставить его, а она защитила…

— Не надо, — еще раз попросил Дронго, взяв Вирджила Даббса за руку. Он знал, чем закончит свою речь сотрудник ФБР. Чувствовал, как прозвучит его последняя фраза, и не хотел, чтобы эти слова были произнесены тут, рядом с убитым…

— И она погибла, — выдернул свою руку Даббс, — погибла, чтобы спасти Дронго. Она его любила и была…

— Все, — прервал его Дронго, — это не имеет отношения к сегодняшнему убийству. Мы все виноваты. Погиб молодой курсант, а мы не смогли его защитить. Я лично в этом виноват, и мне нет никаких оправданий. Нужно просмотреть на камерах, кто к нему подходил. Нужно внимательно все проверить.

Он намеренно говорил, обращаясь к Даббсу, чтобы не видеть Луизы. Она слышала все, что сказал Даббс, хотя не отрываясь смотрела на Дронго. Затем повернулась и ушла, не сказав больше ни слова…

— Характер, — покачал головой Даббс, — вместо того, чтобы поблагодарить… Сейчас лежала бы здесь, и никто не мог бы ее спасти.

— Он все рассчитал, чтобы убить ее на наших глазах. У этого мерзавца был идеальный расчет, — выдохнул Дронго.

Он и Даббс, поднявшись по лестнице, вернулись в штаб. В комнате находились все три комиссара полиции: Модзони и его гости — Террачини и Брюлей. Все трое допрашивали молодого человека, пытаясь понять синхронность действий обоих беглецов. По приказу Модзони все улочки и мосты, прилегающие к площади, были перекрыты. Проверяли всех пешеходов, не делая исключений ни для кого: ни для женщин, ни для мужчин. Останавливали даже подростков, даже священников и монахов. Четверых задержали. Но похожего на убийцу среди них не оказалось.

Дронго вошел в комнату и, усевшись в углу, стал мрачно наблюдать за работой Модзони и Террачини. Даббс подсел к ним, его также интересовала личность парня, убежавшего с места происшествия. А вот Брюлей, напротив, не проявив к нему никакого интереса, подошел к Дронго и, сев рядом с ним, достал трубку. Они молчали, не глядя друг на друга.

— Это моя ошибка, — произнес наконец Дронго, когда Брюлей раскурил трубку.

— Нет, — возразил тот, — это наша общая ошибка. Мы согласились с твоим планом и приняли решение все вместе. Никто не мог даже предположить, что он способен на такой риск. Никто не мог об этом даже подумать… В таких случаях преступники предпочитают вообще не появляться в городе, на его месте девяносто девять из ста убийц вообще уехали бы из страны…

— Но он остался, — напомнил Дронго, невежливо перебив комиссара.

— Остался, — кивнул Дезире Брюлей, понимая состояние своего молодого коллеги. — А значит, умеет все рассчитывать лучше нас. Тебе так не кажется?

Дронго повернул голову и посмотрел на невозмутимого Брюлея. Затем снова отвернулся и произнес сквозь сжатые зубы:

— Я его найду. Найду и убью.

— Только не так громко, — попросил Брюлей. — Нас могут услышать наши итальянские коллеги. Им может не понравиться твое решение.

— Вы шутите? — Дронго снова посмотрел на комиссара.

— А что мне делать, если ты сходишь с ума? Лучше успокойся и подумай, почему он так рискует? Почему позвонил тебе в Риме, почему послал нам сообщение из Севильи, почему приехал в Венецию? Тебе не кажется, что он страдает легкой формой шизофрении?