Ангел боли: Три четверти его души - [57]

— Идемте, — шепотом отозвался Дронго. — И старайтесь не шуметь. В доме может быть оружие, а я совсем не хочу, чтобы мы попали в неприятную историю.

— Куда вы? — испугался привратник. — Вы же обещали никуда не проходить.

— Мы должны поговорить с хозяином, — объяснил один из офицеров. — Нам необходимо с ним срочно увидеться.

Привратник пожал плечами, доставая мобильный аппарат:

— Тогда я ему позвоню и доложу о вашем приезде.

— Нет, — отобрал у него телефон офицер. — Не нужно никому звонить. Мы сами все сделаем.

Оставив машины за деревьями, они двинулись к дому. До него оставалось метров сто, когда из окна первого этажа кто-то выстрелил. Пуля просвистела над головой Доула. Все ринулись в кусты, упали на землю. Рядом с ними щелкнула вторая пуля.

— Кто это может стрелять? — спросил Дронго, наблюдая за окном. — Ведь привратник сказал, что хозяин живет в другом крыле.

— Не знаю, — пробормотал Брюлей. — Получается, что стреляет его повар. Интересно, где он нашел такого повара, который столь искусно владеет огнестрельным оружием?

Офицеры полиции достали свои пистолеты, но стрелять в сторону дома не стали. Дронго подумал, что они действуют правильно. Ведь насчет маньяка — это всего лишь предположение. А если Роберт Экман — законопослушный гражданин, случайно купивший дорогие часы и так же случайно оказавшийся в ненужное время в Бостоне и Сантьяго? После несчастного случая в экспрессе он был готов поверить в любые совпадения.

Третий выстрел едва не убил одного из офицеров полиции. Пуля попала ему в ногу, и несчастный завопил изо всех сил. Дронго подумал, что пора прекращать этот балаган. Никто из присутствующих не заметил, как он попросил другого офицера передать ему пистолет. И долго целился, прежде чем нажал на курок. После его выстрела наступила тишина.

— Вы его убили? — невозмутимо спросил Доул.

— Нет, — ответил Дронго, — я попал ему в плечо, чтобы он не мог пользоваться правой рукой. Думаю, теперь мы можем войти в здание.

— Надеюсь, ты прав и он не будет снова стрелять, — пробормотал Брюлей.

Они осторожно поднялись и направились к зданию. Больше в них никто не стрелял. Один офицер отправился в гараж, и теперь их осталось только пятеро, если не считать испуганного привратника, так и не понявшего, откуда приехали эти люди и чего именно они хотят. Одного из офицеров местной полиции он знал в лицо, но тот вел себя так же странно, как и остальные.

Приехавшие поднялись по широкой лестнице и открыли двери. В просторном холле никого не было. Они направились в гостиную, откуда стреляли. На полу лежал и стонал мужчина лет пятидесяти. У него было рыхлое полное лицо, маленькие глазки. Его винтовка лежала рядом.

— Помогите ему, — обратился Брюлей к одному из местных офицеров, — вызовите «Скорую помощь».

Тот достал телефон. Второму офицеру Брюлей приказал остаться рядом с раненым поваром.

— Почему он стрелял? — спросил комиссар у привратника.

— Он решил, что вы бандиты, — пожал тот плечами. — А может, получил указание от хозяина. Он ездил с ним в Англию и в Америку…

Они поднялись на второй этаж, открыли дверь в апартаменты хозяина поместья и почти сразу остановились. Перед ними на стуле стоял улыбающийся убийца. Он сделал большую петлю, закрепив веревку на высоко висящей люстре, и просунул в нее голову. Стоило лишь прыгнуть со стула, чтобы петля затянулась на его шее. Разглядев среди вошедших Дронго, Экман обратился к нему:

— Ты все-таки меня нашел, — произнес он безо всякой злости. — Я так и думал, что ты не успокоишься. Не зря же говорят, что ненависть — самая сильная движущая сила.

— Спускайтесь, — предложил ему Доул, — не устраивайте нам цирковых представлений. Зачем вы полезли в петлю?

— Чтобы не разговаривать с вами, — нагло ответил Экман, — мне уже все равно. Думаете, я ничего не понимаю? Вы наверняка захотите со мной расправиться и выдадите меня американцам, чтобы они сожгли меня на электрическом стуле или ввели в меня какой-нибудь гнусный раствор. Но я не доставлю вам такого удовольствия. Вы уже ничего не сможете мне сделать.

Сломанный нос, небритое лицо, воспаленные глаза абсолютно соответствовали его несколько бессвязной речи.

— Давайте поставим точку, — предложил Брюлей. — Мы нашли вас, мистер Роберт Экман. От имени европейских государств, выдавших общий ордер на ваш арест, я требую, чтобы вы спустились со стула и отдали себя в руки правосудия.

— Какое смешное слово… — задумчиво протянул Экман. — Какое, к черту, правосудие? Вы посадите меня в клетку и будете всем показывать. И в любой тюрьме жизнь покажется мне адом. Любителей детей и женщин нигде не терпят. Думаете, я ничего не знаю или не понимаю?

— Спускайтесь, — махнул рукой Дронго. — Вы же не такой кретин, каким хотите себя выставить. И понимаете, что все кончено. На этот раз не будет никаких взрывов, чтобы вы могли улизнуть. Мы все устали, мистер Экман, давайте закончим.

— Вы сомневаетесь в моей решимости? — спросил убийца. — Думаете, что я не смогу?

— Зачем вы дали указание своему повару стрелять в нас? — поинтересовался Доул.

— Чтобы выиграть время, — цинично ответил убийца. — Я понимал, что вы все равно придете. Я давно чувствовал, что мне не пережить эти сорок четыре года. Как моему отцу. Ваш эксперт Дронго нарочно расспрашивал меня об отце, чтобы сделать мне как можно больнее. Ему все уже было известно, он лишь надо мной издевался.