Ангел боли: Путешествие по Апеннинам - [43]

Дронго осторожно поднялся, чтобы не разбудить Луизу, прошел в ванную комнату и встал под горячий душ. Вероятно, вчера убийца еще не был готов к исполнению своего ритуала. Но нетрудно догадаться, что он не просто так прислал им свое сообщение. Ясно, что он собирается устроить нечто показательное сегодня, бросив вызов всей группе экспертов, которая за ним охотится. С одной стороны, какая невероятная слава — его не смогли остановить три лучших эксперта Европы — Мишель Доул, комиссар Брюлей и Дронго. А с другой — этому маньяку, наверное, нравится состояние опасности, риска. Может, оно его возбуждает? Только, как бы там ни было, он просчитался. Силы неравны. Даже один великий сыщик мог бы его вычислить. Один на один. А их трое. Дронго нахмурился. Вот, опять он думает о себе в превосходных степенях. Нет, он не может быть равным Доулу и Брюлею. Эти двое давно стали легендой европейской полиции, а он всего лишь пытается разобраться со своей собственной жизнью.

«Надо было пойти работать в милицию», — вдруг подумал Дронго. Еще тогда, когда полиция в Баку называлась милицией. Нужно было настоять на этом. Однако он точно знал, что долгая работа в полиции неизбежно приводит к определенным штампам. Десятилетиями имея дело с преступниками, профессиональные сыщики превращаются в опытных специалистов по расследованию преступлений, но успех им сопутствует только тогда, когда преступники действуют по хорошо знакомой схеме. А так как в 99 процентах случаев они именно так и поступают, установить истину и задержать нужного человека совсем не трудно. Другое дело, когда обычный следователь или замороченный инспектор уголовного розыска сталкивается с неординарным, умеющим мыслить негодяем. Тут наработанные схемы не подходят, только сыщик об этом даже не подозревает. За много лет он приобретает свой собственный опыт, и ему бывает трудно перестроиться.

Хорошо, если среди коллег попадается такой выдающийся аналитик, как Доул, или такой понимающий человек, как Брюлей. Но чаще следователи — обычные люди. И они не любят и не хотят применять нестандартные приемы, как комиссар Террачини, который явно негативно относится ко всем предложениям Даббса и Дронго. И его можно понять — все эти модные интернетовские приемы не для него. Он даже не догадывается, что незаметно остался в двадцатом веке, не принимая разнообразные технические новинки в виде Интернета и компьютерных сообщений.

А «джеки-потрошители» появляются и в новом веке. Казалось бы, наука достигла уже такого прогресса, что о человеческом характере, его отклонениях, его возможных мутациях известно все. Но маньяки с пугающей регулярностью возникают снова и снова, заставляя остальных задумываться над тем, откуда они берутся и что их порождает.

Лондонский «потрошитель» девятнадцатого века стал широко известен. Наверняка такие же маньяки были и в другие времена, в других городах, только их «подвиги» не получили столь же громкой огласки. Люди приписывали их Сатане. Позже Фрейд объяснил, что причины, способные толкнуть на подобные зверства, надо искать в детском подсознании, но кто в Средневековье мог над этим задумываться? А теперь каждое убийство многократно тиражируется средствами массовой информации. И убийца становится таким же популярным, как известный актер или знаменитый спортсмен. Может, и наш «мясник» хочет такого же признания? Может, поэтому так настойчиво и старается привлечь к себе внимание? И все его письма, сообщения — это попытка преуспеть столь нелепым способом? Нет, нет и еще раз нет. Тогда он просто убивал бы, не доставляя своим жертвам ужасных страданий, не устраивая этих нелепых ритуалов. Нет, он психопат, и бессмысленно искать мотивы его поступков. Ясно, что у него сильные психические отклонения, которые нужно лечить. Правда, ни один суд в мире не согласится отпустить его на лечение. Как не отправили на лечение «чудовище из Шарлеруа» Марка Дютро и ростовского Чикатило, хотя, конечно же, судьи понимали, что перед ними абсолютно больные люди. Но они точно так же знали, что перед ними не просто больные, а настоящие нелюди, не имеющие права на существование. Поэтому и приговаривают-таки маньяков к высшей мере — не важно, пожизненное ли это заключение или смертная казнь, — фактически абсолютно нарушая закон, попирая все нормы права. Но с человеческой точки зрения судьи действуют правильно. Как и врачи-психиатры, не позволяющие маньякам укрыться за своей болезнью. Они признают их вменяемыми и позволяют безжалостно уничтожить. Это и есть месть общества таким типам. Попробуйте сказать родственникам жертв маньяков или обычным обывателям, что этих несчастных надо лечить, а не судить. Никто не поймет такой точки зрения даже в «просвещенной» Европе. Люди еще не готовы отказаться от мести и от варварского принципа «око за око». А может, и правильно, что не готовы? Никто не знает точного ответа на этот вопрос…

Дронго услышал, как открывается дверь. На пороге стояла Луиза. Она прошла в ванную комнату в костюме Евы, даже не накинув на себя простыни. У нее было красивое, тренированное тело никогда не рожавшей женщины. Глядя ему в глаза, она подошла ближе и сказала: