Ангел без головы - [7]

– А кто сказал, что Гирланд согласится лететь в Прагу? – спросил он наконец. – Он же на нас больше не работает. И он не дурак. Нет, он не захочет соваться за «железный занавес».

– У него есть две слабости, – ответил Дори, – женщины и деньги. Полетит как миленький.

– Но тогда мы его потеряем! Разве нам это нужно?

Дори поджал тонкие губы:

– Гирланд думает только о себе. Он работал на нас только потому, что это было ему выгодно. И он выманил у меня немаленькую сумму. Теперь пришла пора использовать его так, как он использовал нас. Так что мы его теряем… Это будет большая потеря.

O’Халлорен пожал плечами:

– Если удастся внедрить его в Прагу, то мне нет дела, что с ним там произойдет. Но нельзя забывать: это хитрый малый. И зачем ему лететь в Прагу?

– Если наживка достаточно аппетитная, рыба всегда клюет, – ответил Дори. – А для Гирланда у меня есть очень аппетитная наживка. Он полетит в Прагу.

Уортингтон вышел из крошечной ванной комнаты, протирая лицо полотенцем. Он сбрил усы, и его худое лицо сделалось как будто длиннее и слабовольнее.

– Совсем другое дело, – произнес он. – А ведь я носил усы четверть века. Как-то неуютно без них. – Он вытащил из нагрудного кармана очки в роговой оправе и надел их. – Ну что, узнают они меня в очках и без усов?

Мала печально глядела на него. Действительно, оголенная верхняя губа и очки изменили его внешность. Ее ошеломил напор Уортингтона: с чего он взял, что вправе вламываться в ее квартиру? И почему она должна помогать ему?

– Надо еще волосы покрасить, – продолжал Уортингтон, разглядывая себя в зеркало, висевшее над камином. – У меня в чемодане есть пузырек с перекисью. Но я этого никогда не делал… – Он повернулся к Мале и спросил: – Поможешь мне?

Мала сделала глубокий вдох.

– Нет, – ответила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Я не буду тебе помогать!

Мала была охвачена настоящим ужасом. Она не сомневалась, что, если Уортингтона поймают, он выдаст и ее. В этом вытянутом лице не было заметно никаких признаков воли. Как только Уортингтона начнут допрашивать, он тут же все выложит. Тогда они явятся сюда и уведут ее. От одной мысли, что она попадет в лапы госбезопасности и с ней способны сделать что угодно, у Малы немели руки и ноги.

– Пожалуйста, уходи! Я очень прошу. Пожалуйста…

Уортингтон посмотрел на нее с упреком.

– Как ты можешь так говорить? – спросил он. – Давай-ка я лучше заварю тебе чаю. Чай ведь лучше, чем алкоголь. – Он оглянулся по сторонам. – Где у тебя чайник для заварки?

Мала продолжала сидеть, вцепившись в ручки кресла.

– Пожалуйста, уходи! – повторила она. – Я очень прошу! Я не буду тебе помогать! Уходи!

– Ну-ну, не глупи, – сказал Уортингтон; он снял очки и аккуратно положил их в нагрудный карман. – Если меня арестуют, арестуют и тебя. Давай-ка лучше пить чай.

Он отправился в маленькую кухню и стал возиться там с чайником. Мала беспомощно оглядывалась по сторонам: как же убежать? Теперь она горько сожалела о том, что послушалась агента Дори, так складно вещавшего о патриотизме и долге, а заодно и о деньгах, которые она сможет заработать. Вплоть до сегодняшнего дня она до конца не понимала, во что ввязалась. А теперь все жуткие истории об участи раскрытых шпионов вдруг всплыли в ее памяти. Может, вызвать полицию? Будет ли ей оказано снисхождение, если она выдаст Уортингтона? Нет, не будет. Она представила, как ее лапают их горячие, грубые ладони. Представила, как с ней начнут обращаться, чтобы она заговорила. И даже если она расскажет всё – а ведь и рассказывать особенно нечего, – они все равно будут продолжать, потому что решат, будто она многое скрывает.

Уортингтон вышел из кухоньки с чайником в руках.

– Когда я покрашусь, – сказал он, – тебе надо будет меня сфотографировать. У меня и аппарат есть. Нужно сделать фото на паспорт.

Он вернулся в кухню и принес чашки и блюдца.

– Затем я дам тебе адрес, и ты туда сходишь, – продолжал он, расставляя чашки. – Там один человек поможет вклеить фото в паспорт. Он по этой части спец. И как только будет готово, я уйду. Они не знают, что у меня сохранился британский паспорт. С другой внешностью я сойду за туриста. – Он поднял крышку чайника и поглядел, хорошо ли заварился чай. – Эх, нету китайского чая, – вздохнул он, закрывая крышку. – Ты с молоком пьешь?

Мала молча наблюдала за ним, съежившись в кресле. Ей приходилось кусать пальцы, чтобы не закричать.

Майк О’Брайен приехал в Прагу на машине в девять вечера.

Перед этим он долетел местным рейсом до Бамберга и арендовал машину. Дорога до Праги заняла немного времени.

О’Брайен, молодой человек с шевелюрой песочного цвета, плоским веснушчатым лицом и холодными серыми глазами, выполнял для О’Халлорена грязную работу. За последние три года, а именно столько он работал на капитана, ему пришлось убить четырех агентов, заподозренных в предательстве.

Убийства стали для него привычным делом. Никаких угрызений совести из-за того, что он отнимает человеческую жизнь, О’Брайен не испытывал. Даже когда он совершал самое первое убийство, в его душе ничего не дрогнуло. Для него это была просто работа: дверной звонок, пистолет с глушителем, спусковой крючок. Он с самого начала решил, что надежнее всего целиться в голову, чтобы убивать наверняка.