Анджело, тиран Падуанский - [11]

Катарина. Что это такое?

Тизбе. Это? Что это такое? Извольте, я вам скажу. Это любовница подеста, держащая в своих руках супругу подеста.

Катарина. О небо!

Тизбе. Что это такое, синьора? Это комедиантка, актерка, фиглярка, как вы зовете нас, которая, повторяю, держит в своих руках знатную даму, замужнюю женщину, уважаемую женщину, безупречную добродетель! Держит ее в своих руках, в своих ногтях, в своих зубах! И может сделать с ней что угодно, с этой знатной дамой, с этой раззолоченной доброй славой, и растерзает ее, разорвет ее в куски, в клочки, в лохмотья! О, сударыни знатные дамы, я не знаю, что будет потом, но одно я знаю твердо, это — что одна из них сейчас у меня под ногами, одна из вас! И что эту я не выпущу! И что в этом она может быть уверена! И что лучше бы ей пасть от грома небесного, чем увидеть меня лицом к лицу! И вы еще смеете, синьора, смотреть мне в глаза, когда здесь у вас спрятан любовник!

Катарина. Синьора…

Тизбе. Да, спрятан!

Катарина. Вы ошибаетесь!

Тизбе. Нет, бросьте, не отпирайтесь. Он был тут! Ваши кресла еще стоят, как они стояли. Вы бы хоть передвинули их! И что вы говорили друг другу? Тысячу нежностей, не правда ли? Тысячу трогательных слов, не правда ли? «Я тебя люблю! Я тебя обожаю! Ты все для меня!..» — Ах, не касайтесь меня, синьора!

Катарина. Я не могу понять…

Тизбе. И вы не лучше нас, сударыни! То, что мы громко говорим мужчине среди бела дня, вы стыдливо шепчете ему ночью. Только час не тот! Мы отнимаем у вас мужей, вы отнимаете у нас любовников. Это борьба. Отлично. Будем бороться! Притворщицы, лицемерки, изменницы, фальшивые добродетели, лживые женщины — вот кто вы! Нет, честное слово, мы лучше вас! Мы-то уж никого не обманываем! А вы — вы обманываете свет, вы обманываете ваши семьи, вы обманываете ваших мужей, вы бы рады обмануть самого господа бога, если бы могли! О, эти добродетельные женщины, которые шествуют по улицам, укрыв лицо покрывалам! Они идут в церковь! Посторонитесь! Склонитесь! Падите ниц! Нет, не сторонитесь, не склоняйтесь, не падайте ниц, шагните к ним, сорвите покрывало — под ним окажется маска, сорвите маску — под ней окажется лживый рот! О, мне все равно, я любовница подеста, вы его жена, и я вас погублю!

Катарина. Ради бога, синьора…

Тизбе. Где он?

Катарина. Кто?

Тизбе. Он!

Катарина. Я здесь одна. Право же, одна. Совсем одна. Я не понимаю, о чем вы спрашиваете. Я не знаю вас, но ваши слова леденят меня ужасом, синьора! Я не знаю, в чем я виновна перед вами. Я не могу поверить, чтобы вы могли иметь отношение к чему-либо здесь.

Тизбе. Отношение к чему-либо здесь? Да еще какое отношение! Вы в этом сомневаетесь? Вы? Эти добродетельные женщины просто невероятны! Да разве бы я стала с вами так разговаривать, если бы у меня сердце не кипело яростью? Не все ли мне равно, что я вам сейчас наговорила? Не все ли мне равно, что вы — знатная дама, а я — комедиантка? Мне до этого дела нет, я так же красива, как и вы! Сердце мое полно ненависти, повторяю тебе, и я оскорбляю тебя, как могу! Где этот человек? Как зовут этого человека? Я хочу видеть этого человека! О, подумать только, что она притворялась спящей! Это поистине гнусно!

Катарина. Боже мой, боже! Что со мной будет? Ради создателя, синьора, если бы вы знали…

Тизбе. Я знаю, что здесь имеется дверь! Я уверена, что он там!

Катарина. Синьора, это моя молельня. Только всего. Там никого нет, клянусь вам. Если бы вы знали! Вам сказали неправду обо мне. Я живу одиноко, совсем одна, скрытая от глаз людских.

Тизбе. Покрывало!

Катарина. Это моя молельня, уверяю вас. Там только аналой и молитвенник.

Тизбе. Маска!

Катарина. Я вам клянусь, что там никого нет, синьора!

Тизбе. Лживый рот!

Катарина. Синьора…

Тизбе. Все именно так. Но надо быть не в своем уме, чтобы так со мной говорить и смотреть при этом, как перепуганная преступница! Вы отрицаете без достаточной уверенности. Да ну же, синьора, возьмите себя в руки, рассердитесь, если смеете, изобразите из себя невинную женщину! (Вдруг замечает плащ на полу возле балкона, бросается к нему и подымает его.) Нет, знаете, так больше нельзя! Вот и плащ.

Катарина. О боже!

Тизбе. Или, вы скажете, это не плащ? Не мужской плащ? К сожалению, нельзя узнать, кому он принадлежит, все эти плащи похожи один на другой. Смотрите, берегитесь, назовите мне имя этого человека!

Катарина. Я не понимаю, о чем вы говорите.

Тизбе. Так это, значит, ваша молельня? Откройте мне ее.

Катарина. Зачем?

Тизбе. Я тоже хочу помолиться богу. Откройте!

Катарина. Я потеряла ключ.

Тизбе. Да открывайте же!

Катарина. Я не знаю, у кого ключ.

Тизбе. Ну так он у вашего мужа! — Монсиньор Анджело! Анджело! Анджело! (Бросается к двери в спальню.)

Катарина преграждает ей путь.

Катарина. Нет, вы не приблизитесь к этой двери! Нет, вы не приблизитесь к ней! Я ничего вам не сделала. Я не могу понять, что вы имеете против меня. Вы не станете меня губить, синьора. Вы сжалитесь надо мной. Подождите одну минуту. Вы увидите. Я вам объясню. Одну только минуту. С тех пор как вы здесь, я совершенно растеряна, я совершенно перепугана, и потом ваши слова, все, что вы тут говорили, все это меня так взволновало, я не все могла понять, вы сказали, что вы — комедиантка, что я — знатная дама, уж не помню, что. Я вам клянусь, что там никого нет. Вы мне ни слова не сказали про этого сбира, а между тем я уверена, что именно он — виной всему. Это ужасный человек, и он обманывает вас. Это шпион. Нельзя же верить шпиону! О, послушайте меня одну минуту. Женщина всегда подарит женщине минуту. Если бы я просила мужчину, он не был бы так добр. Но вы — вы надо мной сжалитесь. Вы слишком красивы, чтоб быть злой. Так вот, я говорю, что всему виной этот негодяй, этот шпион, этот сбир. Вы только поймите меня. Вы сами потом пожалели бы, что были причиной моей смерти. Не будите моего мужа. Он убьет меня. Если бы вы знали, как я живу, вам стало бы жаль меня. Я не виновна, не так уж виновна, право же. Я, может быть, была неосторожна, но ведь у меня нет матери. Уверяю вас, ведь у меня нет больше матери. О, сжальтесь надо мной, не подходите к этой двери, умоляю вас, умоляю вас, умоляю вас!