Андрейка - [34]

Костер прогорает - пониже рожень опускаем, так постепенно до углей. И на углях ленок еще доходит, пока корочкой не зарумянится - вот и рожень готов. Едим и запиваем чаем.

Портянки уже проветрились. Половчее подматываем и сразу легче идти.

Тропа знакомая. Лес еще гуще замесила зелень, и тайга оглохла. Ручьи не звенели теперь, а шептали взахлеб. И колючие замшелые лиственницы тоже обмякли зеленью, стоят, будто облитые маслом.

Тропа идет все время на подъем, и Андрей начинает отставать.

- Ты что, дед, переключил скорость, да? Давай постоим, наберем побольше воздуха и двинем.

Разомлел парень.

- Давай, Андрюха, привал сделаем, мотор что-то не тянет.

- Держись за меня, - подставляет Андрей худенькое плечо.

Опираюсь на плечо и сажусь в мох.

- Буксуешь, дед? Совсем ты постарел.

Андрей тоже валится рядом, раскинув руки, смотрит на горы, на небо.

- Ты не знаешь, дед, откуда такие крутяки, и лес этот, и речки взялись? Расскажи, а?

- Это было давным-давно. Вот эти две горы с длинными могучими хребтами пришли друг к другу в гости и расположились вот тут, где мы сидим. Так разговорились, что уже и лесом обросли. Послушай, как шумят, это они и сейчас разговаривают. И появилось здесь много зверя и птицы. И над вершинами гор потянулись тучи. Они вначале были серые, потом почернели и пролились обильным дождем. Побежали с гор ручьи, вода вырезала глубокие распадки, а внизу соединились они в стремительную Патыму.

- Когда лес шумит - он разговаривает? Вот интересно! - Андрей вскакивает. - Пошли слушать!

Одолели перевал, спустились вниз, на то самое место, где оставили в прошлый раз часть своего имущества и провизии. Вокруг валялись куски шерсти и банки, похожие на жвачку. Сухари вместе с мешком исчезли, на месте костра яма. Михаил Иванович похозяйничал, по почерку видно.

- Смотри, дед, как раз, - ставит пацан ногу в след косолапого.

- Да... - Когда нечего сказать, то и "да" хорошо.

- А во-он, на лесине, кто-то сидит, - отвлекает меня Андрей.

Верно, в начале распадка на разлапистой сосне глухарь или орел. Но откуда орлу здесь взяться? Глухарь.

- Посиди-ка, Андрюха, здесь... Схожу в разведку.

- Я тоже с тобой в разведку.

Заходим с подветренной стороны, все не так будет слышно. Крадемся по мари до перелеска. Теперь ясно видно, что это глухарь сидит, головой крутит.

- Посиди здесь, - шепнул Андрею.

Кивает.

Снял мешок, стелюсь по мху между деревьями, глаз не спускаю. Повернет в мою сторону голову - замру. Хорошо, что на мне серый суконный костюм под мох.

Подобрался, шагов семьдесят осталось, ну, думаю, еще метров десять. Только хотел подтянуться - упал глухарь на крыло, сверкнул вороненым с белым промежком хвостом и растаял.

Андрей уж тут.

- Видел, дед, какой красноглазый, с меня будет!

Лежу. Стрелять надо было! Вот всегда так, зачем эти десять метров?

- Такое раз в жизни бывает.

- И хуже бывает, - замечает Андрей.

- А ты откуда знаешь?

- Талип говорил, хуже разлуки не бывает...

- Давай, Андрюха, ночлег готовить.

Метрах в тридцати за поляной бугор, подходим - вроде скрада, в зарослях смотровая щель, на блиндаж похожа. Сверху лиственница растет, заглянул - сбоку проход в серой траве чернеет.

Разгреб траву - бревна, позеленели от времени. Сгибаюсь в три погибели, заглядываю вовнутрь. Из смотровой щели отсвечивает в три бревна сруб - настил из колотых плах на подкладках, пощупал - сухо, как на ладони, и дерево, на котором сидел глухарь, во весь рост стоит.

"Глухариный ток, - подумал, - а что, место подходящее". Вылез, попрыгал на "блиндаже".

- Зачем это ты, дед?

- На всякий случай испытать, а то, как мышей, прихлопнет. Теперь влезай в нору.

- Здорово, дед, придумал!

- Ток здесь, Андрей, на поляне - глухари свадьбу водят, пируют, сражаются. Бывает и водой размоет или еще какая беда выгонит, все равно соберутся токовать на это же место. Мой дед рассказывал - на ток за дичью ходили, как к себе в погреб, сколько надо, столько и приносят. Но дело не в дичи, Андрюха, зрелище красивое. Это надо видеть.

- Ну, давай посмотрим.

- Не спеши, в этом деле горячиться нельзя. Вначале поужинаем, оборудуем ночлег, а то в этом блиндаже замерзнем.

- Не замерзнем, я же с тобой, кострить будем.

- Отчаянный ты парень, это хорошо. Но костер жечь здесь нельзя. А то не прилетят. Придется подребезжать ночку.

- Я тоже буду дребезжать, на пару будет веселее.

- Ну, посмотрим, как получится. Пойдем.

Пришли на берег, развели костер.

- Чай пить будем, похлебка с глухариными потрохами улетела.

- С сухарями будем, не теряйся, Андрей. А вообще, Андрюха, если поработать хорошо, можно устроить Ташкент: сделать носилки, нагреть на костре камни и перетаскать их в скрадок.

Андрей поддержал мое предложение. Так и сделали. Поужинали, принесли горячие камни, укутали их травой, чтобы подольше тепло сохранили. Хорошенько заткнули входное отверстие - смотровую щель. Улеглись на настил, прижались друг к другу. Андрюха уже задает храпака и сказок не просил, уходился. А я все ворочаюсь. Прислушиваюсь. Птаха протарахтела ровно полночь. Где-то филин "шуба-шуба" выговаривает. Сквозь дрему слышу: или сучья потрескивают, или вода шумит, или ветер. Вроде бы и не было ветра. Вдруг, будто из малопульки, выстрелили - камень треснул. Перевернулся на живот, вынул из щели траву, потянуло свежестью.