Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833 - [26]

Первое столкновение русских частей с неприятелем в районе расположения полка Андрея было неудачным. Разведывательная группа в количестве около 500 солдат, направленная под командованием француза майора Де-ла-Руа с заданием обнаружить ближайшее расположение неприятеля, была разбита прусским гусарским подразделением полковника Малаховского. Вина за это позорное для русского оружия событие, по словам Болотова, полностью лежит на майоре Де-ла-Руа. Отъехав недалеко от расположения лагеря и не обнаружив на пути противника, майор легкомысленно решил, что его вообще поблизости нет, и, остановившись в одной из деревень, устроил попойку, дав волю не только офицерам, но и драгунам. Захваченные гусарами Малаховского врасплох, русские драгуны не успели как следует сорганизоваться и обратились в бегство. Преследуемые по пятам противником, они понесли большие потери. Группа казаков под командованием вахмистра Дрябова сделала попытку контратаковать пруссаков, но успеха не имела. Майор Де-ла-Руа за свои действия был разжалован и предан суду, а вахмистр Дрябов произведен в поручики.

Наблюдая события первых месяцев пребывания русских войск на территории Пруссии, Болотов впоследствии так оценил сами события и их участников. Во-первых, по тактике военных действий. Его поражала плохая осведомленность командования обо всем, что делалось в стане противоборствующей стороны: где располагались воинские части, сколько в них солдат, чем они вооружены. Никто об этом толком ничего не знал. Разведка высылалась редко, от случая к случаю и прощупывала только ближайшую местность. В то же время противник имел прекрасное представление о плане русского командования, и Болотову казалось, что в наших штабах имеются люди, передающие все важные сведения прусскому генералитету. Особенное недоверие в этом отношении вызывал не только у Болотова, но и у других офицеров генерал Ливен. В качестве примера подозрительной осведомленности прусских генералов о планах русского командования Болотов приводил начало сражения при Эгерсдорфе, о котором будет рассказано несколько позднее.

Удивляла Болотова перетасовка воинских частей. Порою какой-либо полк перебрасывался из одной дивизии в другую, в то время как примерно такой же полк из дивизии, расположенной рядом с этой другой, переводился еще куда-то. Зато с какой радостью Андрей воспринимал разумные действия командования. Так, при движении русских войск вдоль реки Прегель было обнаружено, что войска противника, зная о направлении движения русских, заранее подготовились к обороне этих позиций: выбрали узкие, а также неудобные места прохода и сосредоточили здесь артиллерию, воинские подразделения, построили защитные сооружения, на водных преградах разрушили мосты. Чтобы не попасть под огонь подготовленных рубежей, русские решили переправиться на противоположную сторону Прегеля и продолжать движение по ней. Тем самым укрепленные позиции противника окажутся обойденными, а он сам будет вынужден оставить их и выйти на сближение с русскими уже в незащищенных местах. Эта операция хорошо удалась русским войскам и в дальнейшем принесла им немалую пользу.

Интересны рассуждения Болотова об отношении армии, занявшей территорию противника, к местному населению. С его точки зрения, главное здесь — поведение солдат и позиция командиров. Если командиры с первых же шагов армии по чужой территории будут пресекать малейшие попытки к мародерству и другим фактам бесчинства солдат, эти попытки не получат распространения и население встретит'армию если не доброжелательно, то, во всяком случае, без ненависти и актов мщения. Так, собственно, и было в первых прусских деревнях. Однако, когда казаки стали грабить население, жечь деревни, насиловать женщин, появились случаи активного сопротивления прусских жителей, они начали устраивать засады против русских солдат и стрелять в них. Не разобравшись в истинных причинах агрессивности местного населения, некоторые командиры стали поощрять солдат за расправу с «непокорными» жителями. В результате конфликтные ситуации расширились, что давало повод прусским газетам обвинять русскию армию в варварстве и жестоком обращении с мирным населением.

Сражение при Эгерсдорфе [Там же. 3-е изд. 1875. Т. 1. Стб. 534.]

Болотов был свидетелем Эгерсдорфского сражения. Хотя непосредственного участия в бою он не принимал (их полк оказался вне линии сближения враждующих сторон), но находился в таком месте, откуда хорошо были видны главные события боя. Его описание «баталии» весьма красочно. В общих чертах оно представляется так. Когда русская армия перешла на левую сторону Прегеля и продолжила поход на Кенигсберг, прусские войска, как и предполагалось, были вынуждены оставить укрепленные пункты на правой стороне и также перейти на левую, что значительно ухудшило их положение. Наконец войска сблизились настолько, что могли вступить в сражение. Русское командование выбрало очень удобное для боя место: довольно обширную поляну, на которой войска хорошо прикрывались с одной стороны рекой, с двух — густым лесом, с четвертой-обширным оврагом. Здесь армия и остановилась в ожидании нападения противника. Было проведено несколько тренировочных тревог с выходом на Эгерсдорфское поле. Однако прусские генералы тоже проявили тактическую мудрость. Они решили не рисковать, атакуя русскую армию, а выждать и посмотреть, что предпримут русские. Так прошло несколько дней. Наконец главнокомандующий фельдмаршал Апраксин собрал военный совет, на котором было решено оставить занятую позицию и первыми обрушиться на прусскую армию через Эгерсдорфское поле. Выступление было назначено на 19 августа.