Андрей Рублев - [6]
Бояре большие, городовые, нарочитые и другие люди великие тайком покидали Москву. Напрасно старосты и сотские чернослободцев ждали, что их позовут в Кремль и дадут наказ собирать полки московской земщины. Там и не помышляли об этом. Осадный воевода Свибл не показывался на людях – не то прикидывался, не то и взаправду был хвор. Помощник его, боярин Морозов, целыми днями бражничал с братьями Свибла Александром и Иваном. Одетый в расшитый золотом и жемчугом атласный саккос митрополит Киприан служил попеременно то в Архангельском, то в Успенском соборе, а по ночам тайно готовился к отъезду.
От Дмитрия Ивановича не было никаких вестей, зато по городу распространились слухи, что ордынцы уже переправились через Оку и подступили к Серпухову. А Москва все еще не была готова к обороне. Стены Кремля в отдельных местах оставались недостроены, деревянные крыши над ними прохудились и нуждались в починке. Кое-где перекрытия и вовсе отсутствовали. Даже новое оружие – великие пушки и тюфяки, незадолго до того приобретенные великим князем у фрягов, – не удосужились поднять на крепостные стены.
Народ роптал. К прежним обидам добавились новые. Мужики громко и увесисто ругали бояр и митрополита. Какое-то время страсти еще сдерживались уговорами посадских и слободских старост, но, когда горожане проведали, что люди великие бегут из Москвы, в городе начался бунт…
Накануне, во время вечерни в Архангельском соборе, на которой в первый раз после родов присутствовала великая княгиня Евдокия Дмитревна, к владыке Киприану, кланяясь и бормоча извинения, пробрался сквозь толпу людей знатных монах в испачканной выцветшей рясе. Выслушав его торопливую скороговорку, митрополит взволновался. Смуглое, с резкими складками у рта и на лбу лицо владыки побледнело, в черных глазах обычные уверенность и властность сменились тревогой. Торопливо разоблачившись после окончания службы, он поспешил в великокняжьи хоромы. Едва митрополит удалился, в Теремном дворце начался переполох. Всю ночь не прекращались беготня, хлопанье дверьми, слышались возбужденный говор, крики.
Наутро Москва уже знала о предстоящем отъезде великой княгини и митрополита. Призывно, будто на пожар или при появлении врагов, зазвонили набатные колокола на Боровицкой, Фроловской, Тайнинской башнях. По московским улицам устремились в Кремль чернослободцы, купцы, торговцы из Зарядья, Заречья, Занеглименья, монахи, монастырские служебники и трудники из городских и загородних обителей, нищие и гультяи отовсюду. А из домишек и изб все выбегали да выбегали горожане. Пополняемый, словно река ручьями, людской поток, все более мощный, стремительный, неудержимо катился к центру города. Вооруженные топорами, рогатинами, косами, редко кто копьями и мечами, а некоторые выломанным из плетней дрекольем москвичи заполнили Кремль. Одни вылезли на башни и стены, другие растеклись по улицам и площадям, ворвались на великокняжий и владычный дворы. Вздыхали, хмурились, ругались, следя, как укладывали на телеги и возы имущество беглецов, но предпринять что-либо не смели.
Большинство горожан на великокняжьем дворе впервые – невольно робеют, с любопытством разглядывают возвышающиеся над ними постройки. Вот сложенный из огромных дубовых бревен трехъярусный Теремной дворец. Внизу подклет с кладовыми, чуланами, мыльнями. Второй ярус – жилые покои: горницы, светлицы, повалуши. Выше светлые чердаки и терема с прорубленными на все стороны красными окнами, небольшими башенками-смотрильнями и балконами с перилами. Наружные стены дворца украшены деревянной резьбой, расписаны яркими красками зеленого, синего, желтого и красного цвета. Крыша хором сооружена в виде высоких шатров, островерхих башен, широких бочек и кубов. Покрывающие их железные и свинцовые листы искусно отделаны чешуей и мелкой решеткой. Рядом с дворцом длинная, будто с недостроенным верхом, приземистая Столовая изба, лишь высокие слюдяные окна с частым переплетом, обрамленные богатым резным орнаментом, несколько оживляли строгое здание – место парадных приемов, встреч иноземных гостей и празднеств. Дальше виднелся Набережный терем с позолоченной крышей, от него к Москве-реке вела широкая лестница с рундуками. Хоромы великой княгини, у которых шумела сейчас взволнованная толпа, почти не отличались от Теремного дворца, но были поменьше.
Солнце уже высоко поднялось. Слепит глаза. Тесно. Жарко.
Толпа возбуждена до предела…
– Не пущать их! – пронзительно визжит коренастая баба в залатанной паневе; круглое некрасивое лицо ее искажено от ярости.
– Вишь, храбрая сыскалась… – с добродушной усмешкой бросает крупный рыжебородый сотский плавильщиков Никита Лопухов. – Князевы дружинники, должно, ей не в помеху. Вон сколько их!
– Да что нам бояться? Их тут раз-два – и обчелся. А нас эвон сколько! Пошли, ребята! Давай сюда тягло наше, что на возы грузят! Давай!..
– Давай! Давай! – гневно откликнулась толпа, стала теснить редкую цепь конных дружинников, которые никого не подпускали близко к дворцу.
От небольшой группы всадников, стоявшей в глубине двора, отделился молодой боярин в надвинутом чуть ли не на самые глаза позолоченном шлеме с окрашенным в зеленый цвет орлиным пером. Медленно подъехал к толпе. Горожане притихли было, но, когда он, надменно щурясь, громко потребовал, чтобы мятежные людишки покинули великокняжий двор, в него полетели камни.. Боярин резко откинул полу синего, на красной атласной подкладке плаща, выхватил из ножен меч. По его команде дружинники повернули коней к бунтующим, подняв щиты и размахивая мечами, стали наступать на них. Те пятились, бранясь, угрожающе потрясали перед храпящими лошадьми рогатинами и топорами, но пустить их в ход не решались, впрочем, как и дружинники мечи.
Исторический роман современного русского литератора посвящен событиям, происходившим после Куликовской битвы, во времена Дмитрия Донского, когда разрозненным князьям русским пришлось сражаться с нашествием Золотой Орды. Автор рассказывает о том, как народ стремился к объединению княжеств в единой державе.
Кровавый 1382 год. После победы на Куликовом поле не прошло и двух лет, а судьба Руси вновь висит на волоске. Вероломное нападение нового хана Золотой Орды Тохтамыша застало Дмитрия Донского врасплох — в отсутствие великого князя Москва захвачена и разорена татарами, степняки-«людоловы» зверствуют на Русской Земле, жгут, грабят, угоняют в неволю… Кажется, что возвращаются окаянные времена Батыева нашествия, что ордынская удавка навсегда затягивается на русском горле, что ненавистное Иго пребудет вечно… Но нет — Русь уже не та, что прежде, и герои Куликова поля не станут покорно подставлять глотку под нож.
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Новый исторический боевик от автора бестселлеров «Князь Игорь», «Князь Гостомысл» и «Князь Русс». Продолжение грандиозной эпопеи о легендарной предыстории Руси, о грозной и кровавой эпохе становления славянской цивилизации, о великих вождях, правивших задолго до Рюрика. Первый роман об основателе Новгорода князе Словене, чей род властвовал над Северной Русью многие столетия.Он продолжил славную миссию князя Русса, расширив славянские земли до Полуночных морей и проложив путь к несметным богатствам Гипербореи.
Захватывающий боевик о Куликовской битве от признанного мастера жанра. Художественная реконструкция решающего сражения нашей истории — ведь в реальности всё было совсем не так, как в летописях, которые сочиняют чернецы, сами никогда не бывавшие в сече. Русь против Орды. Князь Дмитрий против темника Мамая. Тьма идёт на Москву, чтобы, как во времена Батыя, залить Русскую Землю кровью. Но на этот раз нашла коса на камень — на реке Непрядве степные полчища разбиваются о стену русских щитов, ложатся костьми под ударом русской кованой рати…
Легендарная княгиня Ольга. Первая женщина-правительница на Руси. Мать великого Святослава…Выбранная второй женой киевского князя, Ольга не стала безгласной домашней рабой, обреченной на «теремное сидение», а неожиданно для всех поднялась вровень с мужем. Более того — после гибели князя Игоря она не только жестоко отомстила убийцам супруга, но и удержала бразды правления огромной страной в своих руках. Кровь древлян стала первой и последней, пролитой княгиней. За все 25 лет ее владычества Русь не знала ни войн, ни внутренних смут.Но ни власть, ни богатство, ни всеобщее признание (византийский император был настолько очарован русской княгиней, что предлагал ей разделить с ним царьградский трон) не сделали Ольгу счастливой.
ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ! Вся трилогия о Батыевом нашествии. Русь истекает кровью в неравной борьбе, но стоит насмерть!Когда беспощадная Орда, словно железная саранча, опустошает Русскую землю, когда вражьи стрелы затмевают солнце, тараны крушат городские стены, а бесчисленные полчища лезут в проломы и по приставным лестницам — на защиту родных очагов поднимаются и стар и млад, и даже женщины берутся за меч. Здесь нет ни бегущих, ни молящих о пощаде, ни сдающихся в плен. Этой лютой зимой 1237 года русские люди бьются до последней капли крови и погибают с честью.