Андрей Первозванный — апостол для Запада и Востока - [21]

Хорошим примером раскрытия экуменического потенциала может служить Парижская школа: как было упомянуто выше, православные богословы в изгнании, преподававшие в Свято-Сергиевском институте в Париже, оказали большое влияние на развитие богословской мысли на Западе. И небезосновательно о. Николай Афанасьев стал одним из немногих современных богословов, упомянутых в документах Второго Ватиканского Собора[110]. С другой стороны, православные богословы Свято-Сергиевского института вряд ли достигли бы столь высокого уровня богословских размышлений, если бы не находились в постоянном обмене мыслями с западными теологами, прежде всего с представителями «nouvelle theologie» во Франции. Решающее издание работ церковных отцов во Франции наряду с исследованием литургических источников в Германии повлияло со своей стороны на рост православного богословия в эмиграции. Поэтому Иоанн Зизиулас, один из самых известных богословов православного мира после Александра Шмемана, который самым тщательным образом перенял и углубил мысли Афанасьева о развитии евхаристической экклесиологии, утверждает: «Православное богословие смогло преодолеть свою собственную схоластику средствами богословского развития на Западе»[111].

После падения «железного занавеса» отголоски Парижской школы в развитии богословия в православных странах заметны в последнем десятилетии XX века, когда исследование патристических и литургических источников в православном контексте стало, наоборот, поощряться.

Таким образом, Парижская школа служит хорошим примером того, как взаимные влияния Востока на Запад и Запада на Восток, происходившие в ходе развития богословия, не обязательно ведут к отдалению от собственных традиций, как предполагали сторонники тезиса о «псевдоморфозе». Этот взаимный процесс скорее является «обменом дарами», открывающим путь к углубленному пониманию различных традиций, и потому он способен обогатить обе стороны. «Декрет об экуменизме», принятый на Втором Ватиканском Соборе, особо подчеркивает «справедливое разнообразие» богословских проявлений доктрины и в этом контексте подчеркивает, что «время от времени одна традиция подходила ближе к полному осознанию некоторых аспектов таинства откровения, чем другая, или выражала его более удачно». В подобном взаимообмене традиций в православно-католическом диалоге[112] для успешного общения необходимо наличие богословов, знающих не только свои традиции, но знакомых также с традициями собеседников во избежание огульных негативных утверждений в адрес собеседника, с одной стороны, и нереалистичной идеализации своей собственной традиции, с другой[113].

Наконец, позвольте мне снова вернуться к о. Георгию Флоровскому Его предупреждение о «псевдоморфозе» православной богословской мысли под влиянием западной теологии и его требование неопатристского синтеза зачастую понимались неправильно. Если Флоровский призывает преодолеть западные влияния на православное богословие, то он не имеет в виду отрицание метода западной теологии в целом. Более того, в конце своей известной лекции в Афинах он утверждает: «Недостаточно просто повторять западные ответы, натравливать один западный ответ на другой. Напротив, мы должны в точности признавать, переживать и проникать в эти западные вопросы, мы должны ознакомиться со всей драматической проблематикой западной религиозной мысли»[114]. Посему Флоровский не намеревается отвергать результаты западной теологической мысли в принципе, но он озабочен тем, что православное богословие «должно подходить к Западу творчески и духовно»[115]. В другом отрывке он пишет: «Восстановление подлинного экуменического единства станет возможным только через новое взаимное открытие Востока и Запада и более широкий синтез, попытки к которому иногда предпринимались, но достигнут который так еще и не был»[116]. Поэтому нельзя призыв Флоровского к обновлению православного богословия на основании писаний святых отцов свести просто к лозунгу «Возвращение к отцам». Позвольте мне еще раз процитировать его: «Вернуться к отцам не значит удалиться от настоящего или от истории. <…> Это не только сохранение и защита отеческого опыта, но и также само раскрытие этого опыта и воплощение его в жизнь»[117]. Это требование о. Георгия Флоровского о «воплощении в жизнь» святоотеческого опыта актуально сегодня, как никогда, учитывая вопрошания современного человека, но оставаясь на фундаменте традиций церкви.

На мой взгляд, вопрос о правильном определении отношений между традицией и современностью является центральным вызовом, брошенным сегодня всем христианским церквам. Православные и католики, англикане и протестанты – все стоят перед задачей сообща защищать христианские ценности, на которых была и продолжает быть основана европейская культура. Взаимные богословские влияния Востока и Запада, как мы могли убедиться, ясно показывают, что европейская культура не только дышит западным духом, но также пульсирует энергией православного Востока. Вот почему диалог между Востоком и Западом не несет в себе угрозы «псевдоморфоза», а напротив, может привести к «обмену дарами», обогащающему обе стороны. Если христианская ойкумена осознает этот экуменический потенциал взаимодействия Востока и Запада, то мы встанем на путь, ведущий к жизни духа в диалоге и братской любви, которую столь ярко иллюстрирует икона свв. братьев-апостолов Петра и Андрея.