Андрей Миронов и его женщины. …И мама - [31]

Подобно всем мастерам (ведь самоуверенными бывают только бездари и неумехи), Андрей в глубине своей беспокойной души сомневался – удался ли ему Гена Козадоев или нет? В одном из интервью, данных в канун Нового 1969 года, он сказал, когда речь зашла о «Бриллиантовой руке»: «Фильм этот – кинокомедия. Цветная музыкальная кинокомедия. Играю я внешне блестящего молодого человека, который избирает неправильный путь в жизни и попадает всё время в какие-то нелепые ситуации. Роль трагикомическая и эксцентрическая… Пение, танец, что очень мне близко, и в то же время – тщательно выписан ещё в сценарии характер героя. К тому же полное взаимопонимание между мной и режиссёром, на съёмках атмосфера непосредственности, импровизации. «Бриллиантовая рука» выйдет на экраны в начале 1969 года, и все мы очень волнуемся: как примет зритель эту картину?»[22]

«Бриллиантовой руке» пришлось буквально пробиваться на экраны страны. У «разрешающих» было много претензий к картине. И проституток показывают, причём не только за рубежом, но и у нас. И управдом какая-то не советская, чего только стоит её фраза о том, что если жильцы не будут покупать лотерейные билеты, то им отключат газ. И что это за проклятие: «Чтоб ты жил на одну зарплату!»? Разве советским людям мало платят?

Подсуетились «активисты» из революционного Ленинграда, посмотревшие картину во время «предварительного» показа. Они написали гневное письмо не кому-нибудь, а Петру Демичеву, секретарю Центрального Комитета КПСС, ведавшему всей культурой Советского Союза. В культуре Демичев вообще-то разбирался слабо, по образованию он был химиком-технологом, но это не помешало ему несколько лет спустя пересесть в кресло министра культуры СССР. Для сведения – это было понижение, ибо должность секретаря Центрального Комитета КПСС по негласной советской табели о рангах котировалась выше министерской. Разве что министры обороны и внутренних дел, а также председатель комитета государственной безопасности стояли выше «обычного» секретаря, не являвшегося членом Политбюро Центрального Комитета КПСС. В письме картина характеризовалась как «идеологическая диверсия».

Демичев в тонкости вникать не пожелал, найдя этот вопрос не соответствующим его высокому рангу, и «спустил» кляузу в Главное управление художественной кинематографии, откуда она попала на стол к генеральному директору киностудии «Мосфильм» Владимиру Сурину. Надо сказать, что Сурин был далеко не самым вредным начальником в советском кинематографе. Гайдаю удалось отстоять свою картину.

О, каким сногсшибательным оказался триумф «Бриллиантовой руки»! Картина побила рекорд «Кавказской пленницы», собрав небывалое доселе в истории советского кинематографа количество зрителей – семьдесят шесть миллионов семьсот тысяч человек!

Театровед и критик Константин Рудницкий писал об Андрее: «Миронов вносит в кинокомедию особый, театральный привкус актёрской импровизации. Даже если вы опытный зритель и понимаете, что каждый эпизод снимался несколько раз, что были «дубли», более или менее удачные, пока режиссёр не остановился вот на этом варианте и не включил его в фильм, всё равно вас не покидает ощущение только что, сию минуту найденной актёром позы, внезапного «сбоя» уверенной походки, вдруг озадаченного моргания глаз, вдруг плаксивого выражения лица, вдруг угаданной смены интонаций. Приходилось читать статьи, в которых Миронова хвалили за эту импровизационность, за то, что в его актёрских созданиях ощутим, говоря словами Маршака, «весёлый жанр черновика». Однако связывали «кажущуюся неряшливость манеры» с тем, что у Миронова якобы нет «идеальной чистоты линий».

Это – заблуждение. Весь «фокус» Миронова состоит именно в том, что идеальная чистота линий и безукоризненное благородство внешней формы – мимической, пластической, интонационной – сохраняют у него свежесть сиюминутной находки, внезапность актёрской шалости, непринуждённость озарения, простоту и лёгкость случайной догадки»[23].

Андрей попадал не во все картины, куда «пробовался». Так, главная роль в картине Марлена Хуциева «Июльский дождь» ему не досталась. Вышло как когда-то в Театре Вахтангова – Миронову удалось рассмешить Хуциева так, что тот был вынужден, по его собственному признанию, «уползти в другую комнату», но роль в итоге досталась Александру Белявскому, тоже, кстати говоря, в то время бывшему актёром Театра сатиры.

Если бы не Валентин Плучек, то у Миронова был бы успех и на телевидении. Весной 1966 года Андрей стал ведущим новой юмористической передачи «Кабачок «13 стульев»», которая сразу же полюбилась зрителям. Идею передачи подал Александр Белявский, недавно вернувшийся из Польши со съёмок сериала «Четыре танкиста и собака». Идея понравилась режиссёру телевидения Георгию Зелинскому, который был женат на актрисе Театра сатиры Зое Зелинской. Первый вариант передачи под названием «Добрый вечер!», в котором персонажи обходились без имён, вёл Белявский, но вскоре он уволился из Театра сатиры, заодно покинул передачу и перешёл в Театр-студию киноактёра. К моменту ухода Александра передача уже называлась «Кабачок «13 стульев»». Костяк завсегдатаев «Кабачка» составляли актёры Театра сатиры. Спартак Мишулин был паном Директором, Ольга Аросева – пани Моникой, Борис Рунге – паном Профессором, Зиновий Высоковский – паном Зюзей, Вадим Байков – паном Вотрубой, Роман Ткачук – паном Владеком, Юрий Соковнин – паном Таксистом, Зоя Зелинская – пани Терезой, Наталья Селезнёва – пани Катариной, Валентина Шарыкина – пани Зосей, Владимир Козел – паном Беспальчиком… Всех сразу и не перечислить.