Анатомия зла - [5]

- Почему ты решил, что кого-то похитили? – спросил Хауард строго.

- Жена аптекаря, сэр, видела через окно, как перед перебегавшим дорогу Джо резко затормозил серый "Мерседес" с погашенными фарами, как из него выскочили двое верзил и, схватив мальчишку, насильно запихнули его в машину. На крики жены аптекаря сбежалась вся улица. Она говорит, что этот дьявольский "Мерседес" возник из ниоткуда и в никуда провалился. Никто даже не успел заметить, в каком направлении он скрылся. Это ужасно. – Грузный Том, постепенно снова превращавшийся в зрелую маслину, раскачивался из стороны в сторону, как маятник старинных часов, и все повторял: – Ужасно... ужасно...

- А мальчонка был маленький что ли? – уточнил Хауард.

- Нет, сэр. Почти уже взрослый. Неделю назад мы справили его семнадцатилетие, – закатывая голубые белки, отозвался Том. – Он ведь вроде как племянник мне.

- "Вроде как" или племянник?

- Ну-у, понимаете, тетушка Бетси, как ее все зовут, моя двоюродная сестра. А вот отца Джо никто никогда и в глаза не видел. Вот и выходит, что "вроде как".

- Да кому же мог понадобиться какой-то безродный бедняк, почти ребенок? – возмутился Эдмонд Браун.

Белки Тома гневно сверкнули из оливковой черноты:

- Так ведь с бедняка-то спросу меньше. Он шума не поднимет. Он все стерпит. До него никому нет дела.

- Чертовщина какая-то! – Майкл Уилфорд, казалось, разом протрезвел. Ему невольно подумалось о сыне-подростке, который, к счастью, хоть и далеко не бедняк, но тоже не застрахован от подобной напасти. – Человека хватают, как бродячую собаку, на глазах у всех, и хоть бы что! Куда смотрит наша полиция? – вопрос был недвусмысленно адресован Хауарду.

- Вот именно, Сэм, куда? – поддержала мужа Николь, чей взгляд время от времени возвращался к орхидеям, застрявшим в дверях.

Том бессознательно прижимал их к своему необъятному животу. О нем уже, казалось, все забыли. Кроме Гроссе. Он поманил метрдотеля пальцем, и когда тот подошел, пальцем же указал ему на цветы. Пробормотав невнятные извинения за задержку, Том положил букет на свободный стул рядом с Гроссе и полез было в карман за сдачей.

- Не делай глупостей, приятель. Мы в расчете, – остановил его Гроссе.

- Милая миссис Уилфорд, – оправдывался между тем Хауард, – как вам должно быть известно, я уже скоро тому два года как отошел, по состоянию здоровья, от дел. И подобные происшествия касаются меня столько же, сколько и всех вас.

С улицы донесся всплеск женских рыданий.

- Это Бетси! – шумно вздохнул Том. – Бедняжка. Джо был ее единственной надеждой и опорой. Очень славный и тихий был мальчик. Я знал его с детства.

- Что ты заладил "был" да "был"! – возмутился Браун. – Может его дружки куда увезли. Может он вернется домой на рассвете – пьяный вдрызг или обкуренный, но живой и невредимый.

- Нет, сэр, не вернется, – убежденно возразил Том.

- К сожалению, он прав, – поддержал метрдотеля Хауард. – Это уже не первый случай, когда в нашем городе крадут людей. И никто из них, увы, не возвращался.

- Право же, друзья, – неожиданно вмешался Гроссе, вставая. – Какое все это имеет отношение к сегодняшнему торжеству и к нам с вами? Пусть полиция позаботится о порядке в городе. Мы ведь все равно ничем не можем помочь. Так зачем же портить леди праздник, который случается лишь раз в году. – Подхватив со стула букет цветов, он подошел к миссис Уилфорд и церемонно вручил его: – Примите мои поздравления, милая Николь.

Зардевшись от смущения и удовольствия, она поймала Гроссе за руку.

- А я все гадала, когда Том объявился с орхидеями, от кого они могут быть. Признаюсь честно, Эрих, от вас такого подвига я уж точно не ожидала. А посему вы заслуживаете награды... Майкл, душечка, дай знак музыкантам, пусть играют. Наш доктор, как всегда, прав. Какое нам, в сущности, дело до уличных происшествий.

Еще полчаса назад Гроссе ни за что не поверил бы, что кто-то может заставить его танцевать. Он и припомнить-то не смог бы, когда подобной бессмыслицей занимался последний раз. Но Николь, не выпуская его руки, уже направилась к танцевальной площадке. Вынужденно следуя за ней, он обозревал золотистую гладкую кожу и пуговки позвонков в глубоком вырезе искристого изумрудного платья, изящную, увитую розовым жемчугом шею, пирамиду кокетливых локонов и маленькую аппетитную родинку чуть пониже крохотного уха.

Николь была миловидной шатенкой, добравшейся до той возрастной грани, на которой женщина предпочитает задерживаться как можно дольше. Ей нравилось казаться шаловливой и беспечной, ребячливо-капризной и непременно неотразимой. Своим откровенным заигрыванием она не раз озадачивала нелюдимого и замкнутого Гроссе.

- Не могу поверить в свою удачу, – щебетала Николь. – Я танцую с Эрихом Гроссе! С самым непробиваемым мужчиной из всех, кого я когда-либо встречала.

- Уж не хотите ли вы сказать, любезная Николь, что вам доставляет удовольствие общество такого несносного старого брюзги, как я? – в тон ей поинтересовался Гроссе, механически переставляя ноги и почти не слушая музыку. На его, обычно плотно сжатых губах появилось подобие улыбки.

- Не кокетничайте, Эрих, – томно шепнула она ему в самое ухо – так, чтобы он ощутил ее горячее дыхание. – Вы обаятельнейший мужчина, полный волнующей загадочности. А мы, женщины, обожаем, когда нас интригуют. От предвкушения чего-то вкусненького у меня прямо-таки начинают чесаться коготки. – Чтобы не быть голословной, она мягко вонзила длинные ногти в его плечи.