Анатомия страсти - [16]

Она улыбнулась своим мыслям, записывая требования Криса к оформлению курсовых работ. Интересно, провел ли кто-нибудь из присутствующих хоть один день на стоянке грузовиков? Знают ли они, каково это, часами слушать, как незнакомые люди рассказывают о своей тоске по дому и семьям?

Крису, наверное, и в голову не могло прийти, что в такой среде мог появиться человек, интересующийся проблемами антропологии.

В ее семье не привыкли сдерживать свои чувства, не умели красиво говорить. Интересно, что сказал бы профессор Шмидт, избрав объектом своих исследований ее родных и близких?

Сдержанная манера поведения в ученых кругах была чужда Корки, отчасти даже страшила ее. Правда, она несколько изменилась в журналистской среде, но не хотела расставаться с тем, что составляло ее сущность.

Крис напоминал ей далекую звезду, сияющую на небосклоне, яркую, завораживающую, но абсолютно недостижимую.

Корки с грустью подумала, что сегодня вечером он получит столько приглашений на ужин, что никогда не вспомнит об уроках кулинарии.

Когда лекция закончилась, слушатели окружили Шмидта. Берениса тоже вскочила с места.

— Мне нужно оговорить с профессором время интервью. Похоже, он будет очень занят.

— Хорошо. — Корки бросила грустный взгляд на высокую фигуру, возвышавшуюся над студентами. Вспомнит ли он когда-нибудь о ней?

И вдруг ее обожгла вспышка голубого пламени — Крис взглянул наверх. Он вернулся к микрофону.

— Мисс Коркоран, подойдите к выходу из аудитории, пожалуйста.

Ничего не соображая, Корки оглянулась, чтобы посмотреть, к кому обращался Крис, но в следующее мгновение поняла, что слова адресованы ей. Боже! Неужели она что-то не так сделала?

Он наблюдал за ней, и Корки почувствовала, что ведет себя глупо. Она поспешила спуститься.

Берениса опередила ее и подошла первой, чтобы представиться.

— Кажется, мы уже встречались как-то вечером у дома мисс Коркоран, — сказал Крис. — Вы антрополог?

— Нет, я репортер. — Берениса произнесла это так, словно ее род занятий был очевиден с первого взгляда.

— Ах вот как. — Крис посмотрел на Корки. — Это одна из ваших сотрудниц?

Он коснулся рукой ее запястья легким, едва ощутимым движением, реакция же Корки была совершенно неадекватной — ноги вдруг ослабли, а кровь горячей волной прихлынула к щекам.

Пока Берениса что-то говорила о своей статье, Крис не спускал глаз с Корки. И взгляд этот был равен физическому прикосновению.

Непостижимым образом Крису удалось воспламенить Корки на виду у всех своих почитателей, которые и не подозревали, что творится у них под носом.

Корки поднесла руку к пылающей щеке. Температура, повышенное давление и еще целый ряд симптомов могли бы в этот момент обеспечить ей бюллетень недели на две. А небесно-голубые глаза продолжали держать ее в плену.

— Я хочу рассказать о том, чего не знает никто. — На Беренису снизошло вдохновение. — Мне хотелось бы знать, что в действительности происходило во время ваших путешествий по Африке, Индии, Пакистану. Что вы видели, чем питались, как сумели выжить в таких условиях.

— Преимущественно с помощью «Белой лошади», — ответил Крис. Кто-то из стоящих рядом хихикнул.

— Извините, не поняла? — Берениса застыла, занеся ручку над блокнотом.

— Переваривать местную пищу мне помогала «Белая лошадь»[1], — пояснил Крис, стараясь подавить усмешку. Корки закашлялась, чтобы не рассмеяться.

— Понятно, а теперь, пожалуйста, несколько слов о вашей жене, — продолжала напирать Берениса.

Корки почувствовала, как Крис напрягся. Боже правый, надо же было додуматься при всех задавать такой вопрос! И только потому что Берениса сочла тему подходящей для «Апельсинового сока»!

— Я никогда не обсуждаю тему личных взаимоотношений на публике, — ответил Крис ледяным тоном.

— Но прошел уже год со дня гибели госпожи Шмидт! — не унималась Берениса. — Видите ли, дорогой мой, иногда приходится начинать жизнь сначала. Я сама вдова, но не отказываюсь говорить о своем муже в любое время.

— Тогда вам лучше взять интервью у себя самой, — резко сказал Крис и направился к выходу.

— Похоже, он не склонен говорить о жене, — пробормотала Берениса, бросив вслед профессору недовольный взгляд. — Но господин Шмидт, читатели имеют право знать! — завопила она, бросаясь следом.

Крис круто повернулся.

— Запомните раз и навсегда: читатели имеют право знать о моей работе, не более того. И прошу вас впредь не отнимать у меня время своими вопросами. — Он схватил Корки за руку и потащил через боковую дверь в спасительную тишину пустого коридора.

— Я сожалею о случившемся. — Корки тяжело дышала — то ли от поспешного бегства из лекционного зала, то ли от близости Криса. — Берениса всегда была несколько бестактной, но сегодня она превзошла самое себя.

Крис отпустил ее руку и принялся вышагивать взад-вперед по коридору. Чувствовалось, что он кипит от бешенства. Корки вдруг подумала, что он похож на льва, запертого в клетке.

— Обычно я не уклоняюсь от вопросов журналистов. — Крис успокоился немного, остановился и прислонился к стене. — В числе прочих вещей, происходящих в мире, пресса освещает и мою работу. Но иногда репортеры заходят слишком далеко. Популярность не означает, что ты теряешь право на личную жизнь.