Анатомия преступлений. ЦРУ против молодежи - [40]

Раман непроизвольно бросил взгляд на лицо мертвеца и вздрогнул от неожиданности. В устремленных на него темных продолговатых глазах явственно читались лютая злоба и отчаяние бессилия. Юноша был удивительно похож на смертельно раненного тигра. На всякий случай Раман носком ботинка выбил из его руки пистолет, потом нагнулся и осмотрел раны. Одна пуля прошла навылет через левое бедро, вторая, скорее всего уже в момент падения, скользнула по черепу, вызвав кратковременный шок.

— Ты кто? — спросил Раман после того, как достал индивидуальный пакет и перевязал раненого.

Вопрос остался без ответа. Собственно, и так все было ясно: в полумиле проходила пакистанская граница, через которую в последние месяцы зачастили не только отдельные нарушители, но и целые вооруженные группы террористов-сикхов. Поэтому следовало подумать о собственной безопасности. На той стороне наверняка слышали перестрелку, и сюда в любой момент могли нагрянуть пакистанские солдаты, уже не раз вторгавшиеся на индийскую территорию. Правда, для этого им предстояло преодолеть довольно бурную речушку Рави, так что небольшой запас времени у Рамана был. И все-таки пограничную зону следовало покинуть как можно быстрее.

Гористая местность, покрытая довольно густым и колючим кустарником, позволяла скрыто пройти первую, самую опасную часть пути до Амритсара. Но тащить на себе все сорок миль раненого и его рюкзак Раману было явно не под силу. Взяв несколько листовок и оружие, он спрятал остальное в груде камней у приметной скалы. Из города сообщит о тайнике пограничникам. Конечно, напрасно заранее не установил с ними контакт, решил проверить все сам. Но, с другой стороны, сведения о возможном «окне» на границе были слишком неопределенными, чтобы раньше времени бить тревогу. Теперь придется полагаться только на себя. В этом неспокойном районе, раздираемом религиозными распрями, с такой «поклажей» Раман не мог даже зайти в какую-нибудь деревню, чтобы нанять повозку.

Паренек оказался довольно тяжел. К тому же сказывались и бессонная ночь, и нервное напряжение от почти суточного сидения в засаде. А тут еще непрекращающийся июньский ливень, не приносящий желанной прохлады, а, наоборот, словно кляпом, затыкающий рот влажной духотой. Все попытки Рамана узнать у задержанного, кто он, куда и зачем шел, встречали в ответ упорное молчание. Значит, нужно быть вдвойне осторожным. Вдруг того где-нибудь поблизости ожидают сообщники? В таком случае, встревоженные его отсутствием, они сами могут отправиться на поиски.

Около полудня ветер разогнал тучи, и в лучах солнца земля преобразилась. Засверкали серебром поля уже колосящейся пшеницы, всеми оттенками изумруда вспыхнули рисовые чеки. Но Раману было не до красот природы. Его шатало от усталости, поскольку большую часть цуги пришлось идти по бездорожью, обходя хлопковые плантации и возделанные поля. Исключение он сделал лишь для неприметной тропинки, по обеим сторонам которой высокой стеной стоял сахарный тростник, и вскоре пожалел. Раскисшая от дождя земля была такой скользкой, что требовалась ловкость канатоходца, чтобы удержаться на ногах. Через час произошло то, что и должно было случиться: он поскользнулся и вместе со своей ношей плюхнулся в лужу. Боль, причиненная раненому падением, видимо, была невыносимой: у него вырвалось проклятие на панджаби. Надо же, на тысяче языков и диалектов говорят в Индии, а юноша вскрикнул на родном языке Рамана! Ему вдруг вспомнилась другая дорога, которая, в конце концов, привела сюда.

ОШЕЙНИК ДЛЯ «ЛЬВА»

Те, кто, прикрываясь религиозными шовинистическими проповедями, выступает с позиции «сикхи — нация», не говоря уже о сепаратистском лозунге Халистана, вредят не только единству пенджабцев, но и делу единства Индии, давая повод ее врагам, прежде всего американскому империализму, проводить различного рода диверсии с целью расчленить страну.

Из выступления секретаря Совета Компартии Индии штата Пенджаб Автара Сингха Малхотры

Переполненный автобус медленно катил по шоссе в Джайпур, которое проходит недалеко от пустыни Тар. После Пенджаба здешний пейзаж был настолько непривычен, что Раман Сингх не отрывался от окна. Зеленеющие поля постепенно сменила сухая, почти лишенная травы степь. Потом исчезли куцые придорожные деревья. По стеклам то и дело стали стегать целые пригоршни песчаной пыли, вздымаемой порывами ветра. Духота и зной усиливались с каждой милей. Казалось, что дорога, петлявшая между невысоких холмов с обрывами и сыпучими оползнями, ведет прямо в пекло.

Поэтому Джайпур с его правильной планировкой и широкими зелеными улицами оказался для юноши приятной неожиданностью. Особенно хорош был Розовый город — кварталы, построенные из светло-розового песчаника. В некоторых местах здания левой стороны улицы выглядели как зеркальное отражение правой. Точно повторялись даже детали орнамента.

Как все это было непохоже на родную деревню Пуджиану! Там, в маленьком домике, спрятавшемся в тени старых эвкалиптов, остался самый близкий ему человек, гуру[7] Венкарман Сингх. Этот не по годам подтянутый сухощавый старик взял к себе сироту Рамана и вырастил из него настоящего «льва»,