Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора - [57]

"Монархист, идущий с требованием министерства общественного доверия — не монархист".

После отставки министра Внутренних Дел князя Щербатова, на его место был назначен А.Н. Хвостов, племянник А.А. Хвостова (министра юстиции), бывший нижегородский губернатор и член Думы (фракция правых).

На нем придется остановиться несколько дольше, так как и он, и его Товарищ Министра С. Белецкий связаны с тем, что в обществе получило название "распутинщины". Надо сказать прямо, что в Совете Министров, даже в числе "правых" или, как говорили в "прогрессивном" обществе, "реакционных" министров не было уже ясного представления о том, что такое в действительности является Монаршей Волей. И только един Горемыкин это понимал.

"Какое-нибудь повеление я исполню, во что бы то ни стало. Моя задача — отвести на себя от Царя нападки и неудовольствие. Пусть ругают и обвиняют меня — я уже стар, и недолго мне жить. Но пока я жив, буду бороться за неприкосновенность Царской власти. Сила России только в монархии".

Так мог говорить только старый мудрый, безукоризненный по своей честности и пониманию долга, настоящий государственный человек и барин в лучшем смысле этого слова. Он не был правым, как это было принято говорить, потому что подлинный монархист не может признавать какие-то политические партии или группировки — правые, левые, центр, центро-левые (это сейчас очень модно) и так далее.

Верховная Власть — категория религиозного характера, и все комбинации всяких "секторов", это умаление власти Монарха. Монарх может призвать к власти и "правых", и "левых", и "прогрессистов", и "реакционеров", если будет на то его воля. Он отвечает перед Господом за то, что должны проводить в жизнь люди, облеченные его доверием. И только такая Власть может, иметь доверие народа и не только доверие, но и безграничную преданность и любовь к своему Монарху.

На пост министра Внутренних дел Хвостова рекомендовал Государю еще покойный Столыпин. Его считали энергичным и, кроме того, он был членом Думы, так что это рассматривалось как уступка общественному мнению. Государыня, которая в своих письмах Государю высказывалась за того или другого кандидата или наоборот, была против какой-нибудь кандидатуры, сперва не высказывалась за или против него, но после того как Хвостов говорил с А. Вырубовой, Государыня всецело поддержала кандидатуру Хвостова. Хвостов, желая во что бы то ни стало стать министром Внутренних дел для проведения своего "плана", сумел вызвать к себе доверие, говоря о вещах, которые не могли не нравиться Государыне: о преданности Государю, о "Друге" (Распутине), о растущей дороговизне и борьбе с ней, о германском засилии и т.д.

Против назначения Хвостова был Горемыкин "из-за личных свойств" кандидата и "всего прошлого". Тут известную роль сыграл князь Андронников, человек весьма сомнительной порядочности ("адъютант Господа Бога", как он называл сам себя), но имевший связи с высшими кругами из-за своей пронырливости и интриг. Все в один голос заговорили о необыкновенной энергии и преданности Хвостова и, наконец, он был назначен Управляющим Министерством Внутренних Дел с тем. чтобы он взял в Товарищи Министра С. Белецкого (бывшего Директора Департамента Полиции). Оба заверили Государыню, что будут оберегать "Григория Ефимовича" от покушений. На самом же деле Хвостов стремился в министры с целью... убить Распутина. Он посвятил в это Белецкого, и тут началась действительно непристойная история. Желая завоевать полное доверие и дружбу Распутина, Хвостов часто с ним встречался, участвовал в попойках, но вместе с тем он и запугал отчасти Распутина тем, что в его руках было два дела, которые могли бы повредить Распутину во Дворце.

По одному делу Распутин привлекался к ответственности лакеем одного парохода, где Распутин в пьяном виде наскандалил, оскорбил лакея и был высажен капитаном парохода на берег.

По второму, в пьяном виде Распутин позволил себе непристойно выразиться про Царскую Семью, и против него начато было дело "об оскорблении Величеств". Это произошло в Сибири, и из Тобольска дело было препровождено в Петербург. Оно попало к Белецкому. Хвостов и Белецкий дело задержали и решили этими двумя делами держать Распутина в своих руках.

Распутин испугался и просил не говорить об этом "Аннушке" (Вырубовой), но Хвостов и Белецкий, конечно, рассказали, но, разыгрывая из себя друзей Распутина, обещали выручить "Друга" из этой грязной истории. Распутин поджал хвост и о Хвостове стал говорить, что: "Толстый-то ненадежен", а про Белецкого: "Уж больно много знает".

"План" Хвостова заключался в том, что при помощи какого-то иеромонаха Мартемиана Распутин должен был отправиться для посещения святых мест. В дороге Мартемиан должен был напоить мертвецки Распутина и... выбросить из идущего полным ходом поезда.

Когда Распутин наотрез отказался уехать из Петрограда, Хвостов решил устроить это каким-либо другим способом.

В это время произошла смена Председателя Совета Министров. Старый Горемыкин, получив канцлера, с благодарственным рескриптом увольнялся на покой. Его заменил Б. Штюрмер. В прошлом он был губернатором в двух губерниях, занимал пост Директора Департамента в министерстве Внутренних Дел, затем стал членом Государственного Совета. Несмотря на свою немецкую фамилию, он, конечно, был совсем русским человеком, отец был офицером, мать — рожденная Панина, жена — Струкова (фамилии старые дворянские и весьма почтенные). Ему было уже 68 лет. Он был в хороших отношениях с Горемыкиным. Нельзя отрицать того, что в его назначении участвовали митрополит Питирим и те же "адъютанты Господа Бога", но Государь остановился на нем, несмотря на его скромные способности, потому, что был уверен в его лояльности, что, конечно, и соответствовало действительности. Обвинения Штюрмера в германофильстве и даже в стремлении к заключению сепаратного мира надо отнести к желанию тех же кругов (Дума, комитеты, салоны и даже часть Совета Министров) оклеветать человека, которого выбрал Государь, и этим нанести удар престижу Верховной Власти. Об его заключении в Петропавловской крепости во время "безкровной революции", издевательстве со стороны органов юстиции, ужасные мучения со стороны озверевшей солдатни, о которых знали главари "февраля", и мученической кончине я буду говорить позже.