Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора - [14]

Представьте себе святую православную веру, хранимую в Церкви, посланницею небес. Она — вера откровенная; она свыше, от Разума Божественного ниспослана нам, и ей, этой небесной посланнице, поручено освещать наше темное сознание и указывать нам путь спасения. Где же среди нас обиталище ее, и где ее принимают? Принимают ее люди простые, держащиеся руководства Церкви. Но нет ей благоприятного приема там, где, по-видимому, должен быть особенно слышен и понятен голос ее. Она хотела бы занять и утвердить себе место среди руководителей общественного мнения, заправляющих печатным словом. Но многие ли здесь принимают ее и признают своей руководительницей? Едва ли не большинство сторонится от нее и ищет себе других руководителей, чуждых и даже прямо враждебных ей. Если и слышен инде голос ревнителей и чтителей веры, то он совершенно заглушается шумными голосами людей, знать не хотящих указаний веры и нередко подвергающих глумлению суждения, на ней основанные. Читайте и перелистывайте наши светские газеты и журналы: чувствуется ли в них такой тон, чтобы вы могли сказать, что это говорят люди воспитанные в православии? Редка, весьма редко"».

После целого ряда цитат Архимандрит Константин пишет:

«Достаточно на этом, бегло нами обрисованном фоне представить себе облик нашего последнего Царя, чтобы реально ощутить ту непроходимую пропасть, которая лежала между Государем Императором Николаем Александровичем и русской общественной средой.

Отчужденное одиночество — вот на что был обречен этот истинный и истовый православный христианин на Престоле Православного Царя. Теми именно свойствами своими, которые делали из него идеального Русского Царя, Он становился загадочным и непонятным ‘‘лучшим" людям своей Земли! Вот корень национально-общественной трагедии всего Его царствования, вот корень катастрофы, которая вырастала из этой трагедии».^{41}

Глава IV

ЯПОНСКАЯ ВОЙНА. ВИТТЕ. ЗАКЛЮЧЕНИЕ МИРА. РЕВОЛЮЦИЯ 1905 ГОДА. МАНИФЕСТ 17 ОКТЯБРЯ. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА

Говоря об Императоре Николае II-ом, нельзя обойти молчанием его почин в деле создания международной политической системы, которая если и не исключала бы войн, то ограничила бы рост вооружений. Но обращение Государя к великим державам успеха не имело. Вильгельм II, например, заявил, что "в своей практике я и впредь буду полагаться и рассчитывать только ка Бога и на свой острый меч". В менее резкой форме так же высказались и государственные деятели других стран. И все же Гаагская конференция 1899 года сыграла свою роль в мировой истории. С. Ольденбург пишет: «Когда собралась 9 ноября 1921 года Вашингтонская конференция по вопросу о морских вооружениях, северо-американский президент Гардинг в своей вступительной речи вспомнил, кому принадлежал первый почин в атом деле.

"Предложение ограничить вооружения путем соглашения между державами — не ново, " сказал американский президент. — При этом случае, быть может, уместно вспомнить благородные стремления, выраженные 23 года назад в Императорском рескрипте Его Величества Императора Всероссийского".

И процитировав почти целиком "ясные и выразительные" слова русской ноты 12 августа, президент Гардинг добавил:

"С таким сознанием своего долга Его Величество Император Всероссийский предложил созыв конференции, которая должна была заняться этой важной проблемой"».^{42}

Значительным событием в царствование Императора Николая II-го была война с Японией и последовавшие после нее революционные события. Война эта была неизбежной. С самого почти начала своего царствования Государь уделял особое внимание вопросам Дальнего Востока или так называемой "большой азиатской программе". Государь понимал, что такая Великая Держава, как Российская Империя, не может быть запертой на континенте и не иметь выхода к Тихому океану. И Государь сделал все возможное (это "безвольный" и "безхарактерный"-то человек!), чтобы добиться своей цели — выхода к океану. Но, как всегда, русское общество и здесь оказалось не на высоте.

Ольденбург пишет:

«Примечательно ^— и трагично, что "большая азиатская программа", оцененная по достоинству иностранной дипломатией, встречала полное непонимание в русском обществе, которое что-то лепетало о "манчжурской авантюре" и готово было искать причины русской политики на Дальнем Востоке, единой в течение всего первого периода царствования Государя, в материальной заинтересованности каких-то "царских адъютантов", ...в лесных концессиях на территории Корен. Это поняли задним числом и представители русского "марксизма"...

"Нет более убогого взгляда на вопрос, чем взгляд буржуазных (? — В.К.) радикалов, сводивших все дело к концессионной авантюре на Ялу", — пишет коммунистический "Красный Архив" и повторяет в другом месте:

"Концепция об авантюризме различных придворных клик является не только недостаточной, но и убогой".^{43}

И, конечно, Япония была главным препятствием на этом пути русского продвижения. Но Государь не хотел столкновения до того времени, когда будет закончен Великий Сибирский путь. Понимала это и Япония, которую всячески поддерживала Англия, и без объявления войны (обычная тактика Японии) она начала военные действия против России.