Анархизм. Суть анархизма - [28]

.

3. Право

I. С точки зрения личного блага каждого Штирнер отвергает право без всяких ограничений, пространственных или временных.

Право основывается не на том, что каждый признает, что оно способствует его благу, но на том, что каждый признает его святым. «Кто же может говорить о «праве», если он только не стоит на религиозной точке зрения? Разве право не является религиозным понятием, т. е. чем-то святым?»[229] «Когда революция возвела равенство в правовую норму, она проникла в религиозную область, в царство святости, идеала»[230]. «Я должен почитать султанское право в султанстве, народное право в республике, каноническое право в католической общине и т. д. Этим правам я должен подчиниться, должен считать их святыми»[231]. «Закон свят, и кто его нарушает, тот преступник»[232]. «Только по отношению к святому бывают преступники»[233]; «преступление исчезает, когда исчезнет святое»[234]. «Наказание имеет значение только по отношению к святому»^[235]. «Что делает священник, увещевающий преступника? Он ему рисует его великую несправедливость, как он осквернил своим поступком святыню государства, его собственность (сюда должна быть причислена и жизнь граждан)»[236].

Но право также мало священно, как мало оно способствует благу каждого. «Право — призрачное построение»[237]. «Люди не стали господами идеи «права», которую они сами создали: их творение ускользает от их власти»[238]. «Пусть человек заявляет в два раза более претензий на свои права: какое мне дело до его прав и претензий»[239]. Я их не уважаю. «Ты имеешь право на то, что можешь сделать. Все права и все полномочия я произвожу от самого себя. Я имею право на все то, что я могу осилить. Я имею право низвергнуть Зевса, Иегову, Бога и т. д., если только я могу это сделать; если же я этого не могу, то эти боги навсегда останутся правыми и сильными против моего желания»[240]. «Право превращается в ничто, если оно поглощается насилием»[241]. «Но вместе с понятием свой смысл теряет также и слово[242]. «Народ может быть против богохульников; и тогда издается закон против богохульства. Должен ли я поэтому не богохульствовать? Разве этот закон должен для меня представлять нечто большее, чем приказание»?[243] «Кто имеет силу, тот «стоит над законом»[244]. «Земля принадлежит тому, кто может взять ее, или тому, кто не позволяет отнять ее у себя. Если он присвоит ее себе, то ему принадлежат не только земля, но и права на нее. Это — эгоистическое право, т. е.: для меня так правильно, поэтому это право»[245].

2) Личное благо требует того, чтобы в будущем вместо права оно само было для всех людей законом.

Каждый из нас представляет собою «единицу»[246], мировую историю для самого себя[247], и если он признает себя «единицей[248], то он индивидуален»[249]. «Бог и человечество основали все только на себе самих. И я строю все на своем Я, так как Я точно так же, как Бог, есть отрицание всего остального, Я — это мое все, Я — единица»[250]. «Прочь поэтому всякую вещь, которая не всецело принадлежит мне! Вам думается, что мои вещи должны быть по крайней мере хорошими вещами? Но что же хорошо? Что плохо? Я сам своя вещь, и Я ни хорош и ни плох. И то и другое не имеет для меня смысла. Божественное — это дело Бога, человеческое — дело «человека». Мои вещи ни божеские, ни человеческие, они ни истинны, ни хороши, ни правильны, ни свободны и т. д., они только мои вещи, они не всеобщи, но индивидуальны, как и я индивидуален. Нет ничего выше меня!»[251]

«Какая разница между свободой и индивидуальностью? Я свободен от того, от чего освобожден; собственник того, что я имею в своей власти или над чем я волен»[252]. Моя свобода тогда только совершенна, когда она обращается в мою силу; благодаря этой последней я перестаю быть только свободным человеком и становлюсь собственником»[253]. «Каждый должен себе сказать: Я для самого себя — все, и делаю все ради самого себя. Когда вам станет ясно, что Бог, заповеди и т. д. вам только вредят, что они вас умаляют и губят, вы наверно отбросите их от себя так же, как некогда христиане прокляли Аполлона, Минерву или языческую мораль»[254]. «В образе «Бога» христиане изобразили то, как можно поступать только по своей собственной воле, не спрашивая никого и ни о чем. Он поступает так, «как ему угодно»^[255].

«Власть — это красивая и полезная вещь для многих дел, так как «с одной горстью власти можно сделать больше, чем с полным мешком права». Вы жаждете свободы? Глупцы! Приобретите власть, тогда свобода придет сама по себе. Посмотрите: кто имеет власть, тот «стоит выше законов». По вкусу ли вам этот взгляд, о законопочитатели? Но ведь вы не имеете никакого вкуса!»[256].

4. Государство

Одновременно с правом Штирнер должен необходимо и безусловно отрицать и правовое учреждение, которое называется государством. Без права невозможно государство. «Уважение перед законом»! — Этой уловкой держится все государство[257].

Таким образом, и государство также основывается не на том, что каждый признает его способствующим его благу, но скорее на том, что каждый считает его святым, что «мы находимся в заблуждении, будто бы оно есть личность и как таковая присваивает себе имя «моральной, мистической или государственной личности». Эту львиную шкуру такой личности Я, которое действительно есть Я, должно содрать с этого гордого червя»