Анархизм. Суть анархизма - [17]

«Как только право было бы уничтожено, люди стали бы поступать по справедливости. Положим, при таких обстоятельствах суду придется разбирать спор о наследстве. По старому законодательству пять наследников получили бы по равной части. В новом же обществе судьи исследуют нужды и положение каждого из наследников. Допустим, что первый наследник честный человек и имеет успех в жизни; он всеми уважаем и от увеличения своего состояния не получит никаких преимуществ и никаких наслаждений. Второй — несчастный человек, которого давит нужда и одолевают неудачи. Третий хотя и беден, но живет без забот, его добрая воля все же побуждает его добиваться положения, в котором он мог бы принести громадную пользу. Чтобы выгодней получить это положение, ему необходимо иметь такую часть, которая составляет 2/5 наследства. Четвертая наследница — незамужняя женщина, у которой нельзя ожидать потомства; пятая, наконец, — оставшаяся без средств вдова, которая должна прокормить большую семью. Если этот спор из-за наследства был бы предоставлен неограниченному решению беспристрастных судей, то они непременно должны бы были поставить себе вопрос: что за справедливость находила свое осуществление при прежнем равном разделе наследства?[104] И их ответ не может дать места никаким сомнениям.

6. Осуществление

Необходимое для всеобщего блага изменение существующего строя произойдет, по Годвину, таким образом, что те, которые познали истину, убедят других в необходимости этого изменения для всеобщего блага, и благодаря этому самому право, государство и собственность исчезнут, и водворится новый общественный строй.

I. Единственно, необходимо убедить людей в том, что общественное благо требует изменения.

1. Всякий другой путь нужно оставить. «То оружие, которое с одинаковым расчетом на успех может быть употреблено обеими сторонами, с нашей точки зрения всегда будет казаться подозрительным. Поэтому мы должны с отвращением смотреть на всякое насилие. Вступая в область насильственной борьбы, мы оставляем надежную область правды и ставим решение в зависимость от случайного каприза. Фаланга нашего разума неуязвима; она подвигается вперед спокойным, надежным шагом, и ничто не может ей противостоять. Совсем иное дело, если мы оставляем наши разумные основания и обращаемся к мечам. Кто может в шуме и сумятице междоусобной войны предсказать, на чьей стороне будет успех? Мы должны поэтому осторожно проводить различие между обучением и подстрекательством народа. Мы не должны поощрять гнев, угрозы и страсти, а должны добиваться только трезвых рассуждений, ясной критики и непоколебимых решений»[105].

2. Речь идет о том, чтобы действовать на людей убеждением, и только тогда, когда это удастся, исчезнут насильственные действия. «По какой причине все слои общества, все люди одинаково смотрели на перевороты в Америке и Франции, в то время как восстание против Карла Первого разделило наш народ на две партии? Потому что последнее происходило в XVII веке, а первые в XVIII веке, когда философия уже установила некоторые истины государственных наук, и когда, под влиянием Сиднея и Локка, Монтескьё и Руссо, часть людей, мыслящих и сильных духом, узнала, что насилие есть зло. Если бы эти перевороты совершились немного поздней, тогда ни одна капля гражданской крови не была бы пролита гражданской рукой, и ни в каком случае ни против людей, ни против имущества не было бы употреблено насилие»[106].

3. Средство для того, чтобы убедить возможно большее количество людей в необходимости переворота, состоит в «доказательстве и убеждении словом. Самое лучшее ручательство счастливого исхода заключается в свободном, не обусловленном ничем объяснении. Здесь справедливость всегда должна остаться победительницей. Следовательно, если мы хотим улучшить общественный строй человечества, мы должны стараться убеждать и словом, и пером. Эта деятельность не имеет границ, такой труд не терпит прекращения. Все средства следует употребить, и не столько для того, чтоб приковать внимание людей и склонить их на нашу сторону, сколько для того, чтобы удалить всякие преграды для нашего мышления и открыть для каждого человека храм науки и поле исследования»[107].

«Два основных принципа поэтому должен иметь в виду человек, которому дорого возрождение своего рода, а именно: признание важным прогрессом в деле открытия и насаждения истины, и прогресс в течение каждого часа, и необходимость долгого выжидания, покамест его учение получит законченные формы. При всей его осторожности возможно, что бурная толпа опередит спокойное и тихое движение разума; и тогда он не осудит переворота, который совершится на несколько лет раньше, чем этого требовала разумность. Однако, если он будет действовать с большою осторожностью, он может без сомнения предупредить преждевременную попытку совершить переворот и на значительное время сохранить общее спокойствие»[108].

«Но это не означает, как можно было бы предположить, что изменение существующего строя отдалено от нас на неизмеримое расстояние. Человеческие дела таковы, что крупные перевороты наступают внезапно, а великие открытия делаются неожиданно, как будто случайно. Если я развиваю ум молодого человека и стараюсь повлиять на дух старого, то долгое время будет казаться, будто бы я мало сделал, и плоды моей работы обнаружатся тогда, когда я их менее всего ожидаю. Посев добродетели может взойти и тогда, когда уже потеряна всякая надежда»