Анархизм - [5]

Так как такое свободное проявление человеческой энергии возможно только при полной индивидуальной и социальной свободе, то анархизм направляет свои силы против третьего и величайшего врага всякого социального равенства, – именно государства, организованной власти и установленного закона, регулирующих человеческое поведение.

Как религия сковала человеческий ум, и как собственность или монополия на вещи подчинила себе и сузила человеческие потребности, так государство поработило человеческий дух, диктуя ему каждый шаг поведения… «Всякое правительство», говорит Эмерсон, «есть, в сущности, тирания». Совершенно не важно, действует ли правительство именем божественного права или именем большинства. В каждом случае оно стремится к абсолютному подчинению себе человеческой личности.

Рассуждая об американском правительстве, величайший американский анархист Давид Торо говорит: «Правительство есть ничто иное, как традиция на очень давнего происхождения; оно стремится к тому, чтобы перейти к потомству в неизмененном виде, но каждый раз теряет в своей целостности; оно не имеет жизненности и силы отдельного человека. Закон никогда не сделал ни одного человека справедливее ни на йоту; и именно вследствие своего уважения к закону даже наилучшие люди ежедневно превращаются в агентов и слуг несправедливости».

На самом деле, основная черта всякого правительства есть несправедливость. С высокомерием и самонадеянностью короля, который не может поступать неправильно, правительство приказывает, судит, осуждает и наказывает за самые незначительные проступки, удерживаясь само у власти посредством величайшего из всех преступлений, – уничтожения индивидуальной свободы. Уйда права, когда она говорит: «государство имеет в виду внушить своему народу только те качества, при которых его приказания будут исполняться и его казна будет наполняться. Величайшим достижением государства является низведение человечества до степени часовой бездушной машины. В его атмосфере все тс более тонкие и деликатные свободы, которые требуют ухода за собой и свободного воздуха, неизбежно засыхают и гибнут. Государство требует машины, платящей налоги и работающей без перебоя, казны, в которой никогда не бывает дефицита, и народа послушного, бесцветного, монотонного, бездушного идущего, как стадо овец, вдоль прямой дороги между двух стен».

Однако, даже стадо овец восстало бы против интриг государства, если бы оно не употребляло для своих целей тиранических, репрессивных и развращающих методов. Поэтому Бакунин отвергает государство, как синоним отрешения от свободы личности и меньшинства, синоним разрушения общественных отношений, урезывания или даже полного отрицания самой жизни ради интересов государства. Государство есть алтарь политической свободы и как религиозный алтарь, он поддерживается для человеческого жертвоприношения.

Вообще вряд ли есть хотя бы один из современных мыслителей, кто бы не согласился, что правительство, организованная власть или государство нужно только для поддержания или защиты собственности и монополии. Оно доказало свою состоятельность только в этом отношении.

Даже Бернард Шоу, который надеется на чудеса от государства при фабианизме, признает тем не менее, что «в настоящее время государство есть громадная машина для ограбления и превращения бедняков путем грубой силы в рабов». Раз это так, то трудно понять, почему этот умный пропагандист все–таки желает сохранить государство даже после того, как бедность перестанет существовать.

К несчастью, есть еще много людей, которые продолжают упорно верить, что правительство основано на законе природы, что оно поддерживает общественный порядок и гармонию, что оно уменьшает преступление и не дает лентяю обманывать своих ближних. Рассмотрим эти утверждения.

Закон природы есть такой фактор в человеке, который проявляется свободно, внезапно, без всякого внешнего принуждения и в полной гармонии с требованиями природы. Например, требования питания, света, воздуха, физических упражнений, половые потребности, – это закон природы. Но для своего выявления он не нуждается в правительственном аппарате, в палке полицейского, в оружии, в наручниках и в тюрьме. Чтобы повиноваться естественному закону, если это вообще можно называть повиновением, требуется лишь отзывчивость и свобода. Что правительства не основываются на таких гармоничных факторах, доказывается уже тем ужасным списком насилий и принуждений, к которым прибегают все правительства мира для поддержания своего существования. Блэкстон был прав, когда сказал: «человеческие законы плохи, потому что они противны естественным законам природы».

Трудно себе представить, чтобы правительство было способно к водворению порядка или социальной гармонии, если только под этим не понимать того пресловутого порядка, который царствовал в Варшаве после избиения тысячей людей. Порядок, достигнутый путем подчинения и поддерживаемый террором, не есть еще надежная гарантия; однако это – единственный порядок, который поддерживают все правительства. Подлинная социальная гармония вырастает из солидарности интересов. В обществе, где люди, работающие постоянно, не имеют ничего, а никогда не работающие имеют все, солидарности интересов, конечно, нет; отсюда и социальной гармонии быть не может. Но организованная власть реагирует на это важное положение только тем, что раздает еще большие привилегии тем, кто уже монополизировал в своих интересах всю землю и еще больше порабощает обездоленные массы. Таким образом весь арсенал правительственных мероприятии, – законы, полиция, солдаты, суды, парламенты, тюрьмы, – все это ревностно работает над «приведением в гармонию» самых враждебных элементов в обществе.