Анархизм - [17]

«Господа присяжные заседатели! Вы – представители буржуазного общества: Если вы хотите моей головы, берите ее, но не воображайте, что этим вы остановите анархическую пропаганду. Берегитесь, ибо люди пожинают то, что они сеют».

Во время религиозной процессии в Барселоне в 1896 году была брошена бомба. Сейчас же были арестованы 300 человек мужчин и женщин. Некоторые из них были анархисты, но большинство члены профессиональных союзов и социалисты. Всех их бросили в ужасную тюрьму Монтжуих и подвергли самым невероятным пыткам. После того, как многие из них были убиты или сошли с ума, дело их было поднято либерально прессой в Европе, и в результате несколько человек были освобождены.

Человек, главным образом ответственный за это возрождение инквизиции, был премьер–министр Испании Кановас–дель–Кастильо. Это он приказал пытать несчастных, – их тела жгли, кости раздавливали, языки им вырезывали и т. д. Кановас напрактиковался в этом жестоком искусстве еще во время своего управления на острове Кубе и оставался совершенно глух к просьбам и протестам пробудившегося сознания цивилизованного мира.

В 1897 году Кановас–дель–Кастильо был убит юным итальянцем Анджолильо. Он был редактором газеты на своей родине и его смелые статьи скоро привлекли внимание властей. Начались преследования, и Анджолильо из Италии в Испанию, затем во Францию и Бельгию, и наконец поселился в Англии. Здесь он нашел работу в качестве наборщика и сразу же сделался любимцем всех своих <неразборчиво>. Один из них так описывал Анджолильо:

«Его <неразборчиво> журналиста, чем наборщика. Его нежные руки показывали, что он не чернора6очий. С красивым открытым лицом, темными мягкими волосами, смелым выражением он имел вид типичного живого южанина. Анджолильо говорил по итальянски, испански и французски; английского языка он не знал; мое скудное знание французского языка было недостаточно, чтобы вести продолжительный разговор. Однако Анджолильо скоро начал осваиваться с английским; он учился быстро, шутя и в скором времени стал очень популярен среди наборщиков. Его вежливые, хотя и простые манеры, его всегда внимательное отношение к товарищам сделали его всеобщим любимцем».

Анджолильо скоро ознакомился с английской прессой. Он прочел о волне всеобщей симпатии к беспомощным жертвам Монтжуихской тюрьмы. На Трафальгарской площади он увидел своими глазами результаты ужасных пыток, когда несколько испанцев, избегнувших когтей Кановаса–дель–Кастильо, приехали в Англию искать себе убежище. Здесь на большом митинге они открыли свои рубашки и показали ужасные шрамы от поджигания. Анджолильо видел это, и полученное им впечатление превзошло всякие теории, – оно было сильнее слов, сильнее аргументов, сильнее его самого.

Синьор Антонио Кановас–дель–Кастнльо, премьер–министр Испании, жил в Санта Агведа. Как всегда в таких случаях, ни один иностранец не допускался до его высокой особы. Однако было сделано одно исключение в пользу изящного, элегантно одетого итальянца, представителя, как полагали, одной важной газеты. Этот изящный господин был Анджолильо.

Сеньор Кановас, собираясь уходить из дома, вышел на веранду. Неожиданно Анджолильо появился перед ним. Грянул выстрел и Кановас лежал мертвый.

Жена премьер–министра прибежала на помощь. «Убийца, убийца!» кричала она, показывая на Анджолильо. Он поклонился: «простите, мадам», сказал он, «я уважаю вас, как женщину, но сожалею, что вы были женой этого человека».

Анджолильо спокойно встретил смерть, – смерть в самой ужасной форме для человека, душа которого была еще душой ребенка.

Он был удавлен особым железным ошейником. Его тело лежало под лучами солнца, пока не настал вечер. Приходили люди, указывали на него в страхе и ужасе пальцем и говорили: «смотри, – вон жестокий убийца».

Как глупо и жестоко невежество! Оно никогда не понимает и всегда осуждает.

Замечательную параллель делу Анджолильо мы находим в акте Гаэтано Бресчи, убившего итальянского короля Умберто и сделавшего этим американский город Патерсон знаменитым.

Бресчи приехал в Америку, эту страну случая, где нужно только попробовать, чтобы иметь успех. Бресчи решил попробовать счастья, – он будет работать усердно и старательно. Работа ему не страшна, если только она гарантирует ему независимость и самоуважение.

Так, полный энтузиазма и надежд, он поселился в Патерсоне и там нашел работу за 6 долларов в неделю на одной из ткацко–прядильных фабрик. Шесть долларов, без сомнения, для Италии были состоянием, но этого недостаточно, чтобы иметь возможность вздохнуть в Америке. Бресчи любил сидеть у себя дома в своей маленькой квартирке. Он был хорошим мужем и преданным отцом, – у него была маленькая девочка Бланка, которую он обожал. Он работал и работал в течение нескольких лет. Из шести долларов в неделю он ухитрился отложить и сберечь 100 долларов.

У Бресчи были идеалы и убеждения. Известно, что для рабочего глупо иметь идеалы. В Патерсоне издавалась анархическая газетка: «La Question Sociale» (Социальный Вопрос).

Каждую неделю, хотя усталый от работы, Бресчи приходил помогать в работе над газетой. Он засиживался над этим до поздних часов. Когда газета истратила все свои деньги, и товарищи были в отчаянии, Бресчи принес свои 100 долларов, все сбереженья за целый год. Это должно было помочь газете продержаться.