Аналогичный мир - 3 - [9]

Они уже подходили к дому Чолли. С крыльца сорвалась и бросилась навстречу им тёмная фигура с отчаянным криком:

— Чолли!

— Здорово, соседка, — громко сказал Николай. — Ну, до завтра, Чолли. Не проспи, смотри.

— Ага, до завтра, — ответил Чолли.

Руки у него были заняты, и обнять припавшую к его груди Настю он не мог. Николай движением плеча поправил свой туго набитый мешок и пошёл к себе.

Настя шла, прижавшись к Чолли, и заметила его ношу, только поднявшись на крыльцо.

— Ой, Чолли, что это?

— Увидела наконец, — засмеялся Чолли, плечом открывая себе дверь. И щегольнул новым словом: — Гостинцы.

В кухне к нему с визгом кинулись Мишка и Светка. Чолли поставил на пол коробку и сумку и поочерёдно поднял, слегка подбросил и поймал малышей. Потом не спеша разделся. Когда Настя забирала у него куртку и шапку, он пытливо заглянул ей в лицо и нахмурился.

— Ты плакала? Почему?

Настя смущённо улыбнулась и стала рассказывать, перемешивая анлийские и русские слова. Выслушав ё, Чолли кивнул.

— Я знаю, о чём это. Всё в порядке.

— Чолли… Он улыбнулся ей и повторил:

— Всё в порядке. Я говорил с директором.

— Он… не выгонит нас?

— Нет, — Чолли погладил её по плечу.

Настя, успокоено всхлипнув, прижалась к нему. Он обнял её, погладил по голове.

— Ну, ну что ты, Настя? Всё в порядке.

Наконец она справилась с собой и захлопотала. С горячей водой, ужином, а тут ещё Паша проснулся и потребовал еды. Но вечер уже шёл заведённым порядком. Чолли сидел у печки, пошевеливая пальцами ног в горячей, медленно остывающей воде, и смотрел, улыбаясь, на Настю, кормившую Пашу грудью, на Мишку и Светку, крутившихся вокруг коробки и сумки.

— А что там? — спросила Настя. — Ты купил?

— Конечно, купил. Ссуду я получил. Поговорили со мной, хорошо говорили. Ну, и прошёлся там, — он говорил с деланной небрежностью, — по магазинам, по рынку. Набрал кое-чего.

Настя засмеялась, заколыхав грудью, и Паша недовольно гукнул.

— Завтра в магазин зайду, с долгом расплачусь, — Чолли удовлетворённо откинулся на печку, ощутив плечами и спиной приятное тепло. — И будем обживаться уже всерьёз.

— Как это?

— Мебель купим. Белья, одежды, посуды…

— Чолли…

— Хватит, Настя, — понял он её невысказанные опасения. — На всё хватит. Даже… — и оборвал сам себя, потому что это ещё надо как следует обдумать и посоветоваться с кем из знающих, и сказал уже другое, уже обдуманное: — Корову купим.

— Ой?! — удивилась Настя.

Чолли кивнул.

— И кур купим. И поросёнка. Саженцы, семена. Сад сделаем, огород. Мы же не на год сюда приехали. На всю жизнь.

Настя кивнула, забрала грудь у заснувшего Паши и уложила его в колыбель. Чолли взял лежавшее на коленях полотенце, вытер ноги и встал. Убрал лохань с грязной водой.

— Я… блинов напекла, — старательно выговорила Настя. — Блины есть будем.

— Ладно, — согласился Чолли. — Поедим, и покажу, что купил.

В самом деле, ему всё выложить, так есть стоя придётся. Блины были тёплыми и оказались очень вкусными. Как Настя ни следила, Мишка со Светкой перемазались. У Мишки сметана даже на бровях оказалась. И Настя вывела их из-за стола умываться. Когда поели, Чолли встал, а Настя быстро убрала со стола и протёрла его тряпкой.

— Ну, — Чолли поставил на лавку сумку и расстегнул молнию, — смотрите.

На стол легли три яркие погремушки, резиновые с пищалками собачка, кошка и непонятный зверь, которого Чолли назвал странным словом:

— Обезьяна.

Потом голубенький нарядный комплект для Паши. Ползунки, кофточка и чепчик. Штанишки с рубашкой для Мишки и красное с белыми оборочками платье для Светки. Потом ярко-розовый в цветах платок, зеркальце на ручке, расчёска и щётка для волос, две рубашки в чёрно-зелёную и чёрно-красную клетку… Стол уже завален, а Чолли всё доставал и доставал… пакет с апельсинами и пакет с конфетами… и два куска мыла в ярких обёртках…

— Господи, Чолли…

Настя даже растерялась перед этим великолепием. А Чолли достал из сумки большую и явно тяжёлую коробку, поставил её на стол и торжественно открыл. Блеск уложенных в ровные стопки ножей, вилок и ложек, больших, поменьше и совсем маленьких, ослепил Настю.

— Господи, — растерянно повторяла она, — господи…

Чолли отнёс опустевшую сумку к двери, повесил на гвоздь и вернулся к столу уже с коробкой. Но прежде, чем открыть её, взял апельсин, почистил и дал Мишке и Светке по половинке.

— Ешьте.

И Настя как очнулась. Взяла платок и накинула на плечи, как видела уже у местных женщин, и повернулась перед Чолли.

— Хорошо? — улыбнулся он.

— Ох, Чолли, — выдохнула Настя. И указала на коробку: — А здесь что?

— Посуда.

Чолли развязал верёвку, раскрыл коробку и стал выкладывать на стол. Тарелки, тоже разные, трёх размеров, чашки, блюдца… Все белые, блестящие, в красных розочках по ободку.

— Вот, особая, небьющаяся.

— Чолли, — Настя осторожно протянула руку и тарелке, но не взяла её, а только погладила. — Это ж… это ж… по-господски. У хозяина такая была.

— А чем мы хуже? — победно улыбнулся Чолли.

— Чолли… — на глазах у Насти выступили слёзы. — Это взаправду, Чолли?

— Взаправду, — кивнул Чолли и обнял, прижал её к себе.

Настя обхватила его за шею, прижалась всем телом. И долго бы они так простояли, но Мишка полез на стол за апельсином и столкнул стопку маленьких тарелок. Те оказались действительно небьющимися, но шуму наделали. Проснулся и закричал Паша, заревел отшлёпанный Настей Мишка, а с ним за компанию и Светка. И стали наводить порядок.