Анализ характера - [180]

Давайте посмотрим, как дальше развивались события у нашей пациентки.

Вымолвив слова: «Эмоции хотят прорваться здесь… [в гениталиях]…», пациентка побледнела и замолчала. Она лежала совершенно неподвижно, так, что возникло впечатление о ее кончине: на вопросы она не отвечала. Через некоторое время она сказала очень неуверенно: «Я только что помолилась Господу… эмоции прошли» С этой встречи пациентка ушла спокойной и несколько «не в себе». На следующий день я получил следующее письмо (курсив мой. — В. Райх).

18 марта 1942 года.

Итак, все это эмоции: вы ничего не знаете о музыке Венгерской рапсодий Листа или другой — звуки проходят через меня, — не через вас или кого-то еще — говорят мне о чем-то — я обычно не понимаю, о чем именно, этим вечером они говорили о моем величии, вы не можете понять о чем — никто на Земле не может. Есть цвета и тьма, тени, и свет — сегодня шел сильный дождь, и я гуляла по лужам, мне хотелось снять обувь и прогуляться до вашего дома, люди уставились в поезде и на улице — я зашла поесть на вашей главной улице, и там была женщина, после обсуждения с парнем больничных подробностей и Бельвыо — они там работали — они пытались говорить, а потом раздражать меня, но они смея-. лись не со мной — надо мной — люди в поезде хорошо проводили время — и они хотели сбить меня с пути — но я все равно осталась — Я пришла домой и обнаружила, что прошла сити-тест, который сделала один раз — так может быть я могла бы стать машинисткой в сити — это я бы не смогла легко бросить, хотя —

Просто человеческое и эмоциональное? — Вы не можете знать — Вы сказали, что я не верю в свои силы — но они верны мне — они посылают дождь и передают мне свои знания — я не хочу видеть вас в течение двух дней, может быть я смогу забыть вас и вашу работу — 86 000 евреев были убиты — уничтожены, нацистами сегодня в России — все из-за распятия Христа — Его руки прибили гвоздями и один вколотили в ногу — я сомневаюсь, чтобы он истекал кровью, да простит меня Божья Матерь — да восславится Царствие Божие во веки веков. Аминь.

Вы; тот, кто распинает Божье таинство — Вы должны заплатить и те, кто идет за вами — я защищена от моих врагов, дождь отметил их, ибо именно они раздражали меня — что-то случится с вами — Адлер умер, когда я сказала ему, что он умрет — Кац из психиатров тоже умер — у Вас будет много проблем — вы можете подумать, что все это — естественный ход событий, но мне лучше знать —

Вы могли бы быть очень полезным, но вы идете своим неповторимым путем — воплощение знания — сферы, которые все кружатся — Помочь, когда мне будет это необходимо, вы не сможете — я защищена и укрыта, и если иногда вынуждена страдать, то это по определенной причине — еврейка во мне должна страдать так, чтобы другие могли выжить —

На Тебя, о Боже, наша надежда, так что впустим Тебя в нашу внутреннюю жизнь.

Приказывай, и я повинуюсь без промедления, даже если у меня не будет сил, чтобы сохранить тех, которые смогли предохранить меня от исполнения предназначенной мне судьбы — Пожалуйста, Господи, скажи мне —

Если тебе надо, я захочу остановиться — если твое эго продолжает надуваться, я тоже захочу остановиться, поэтому я должна в первую очередь помочь раненым людям выжить — Мамочки и безумцы темнеют на солнце — (после размышлений) Вы, тоже — Ф.

Я полагаю, что мы воспримем все это очень серьезно. В таких шизофренических переживаниях перед нами предстает мир, который в обычном мистицизме и истинной религии называется «запредельным». Необходимо научиться понимать этот язык. То, что никогда не допустит homo normaiis, то, что он переживает только втайне, или над чем он смеется, представляет собой искаженные природные силы, как раз те самые силы, которые вдохновляют великих мудрецов, философов, музыкантов, гениальных ученых, в обширной сфере, которая выходит за рамки представлений homo normaiis и его повседневной политической суеты. Я берусь утверждать, что в наших психиатрических клиниках прозябает множество потенциальных великих художников, музыкантов, ученых и философов, потому что homo normaiis отказывается выглянуть из-за железного занавеса, которым он отгораживается от реальной жизни, предпочитая не видеть действительность. Возвышенные души, разбитые и сокрушенные клеймом «шизофреник», знают и воспринимают то, к чему homo normaiis боится прикоснуться. Давайте не будем считать бредом это искаженное познание. Давайте прислушаемся к тому, что могут сообщить эти одаренные, ясновидящие человеческие создания. Мы можем научиться у них благородным поступкам, тому, как быть более честными, более серьезными, менее скрытными и чванливыми, мы можем начать выполнять хоть некоторые обещания, которые впустую произносим в храмах и академических институтах. После тридцатилетнего опыта изучения шизофреников я утверждаю, что они видят насквозь все наше лицемерие, жестокость и тупость, нашу фальшивую культуру, лживость и страх правды. У них хватает мужества, чтобы вплотную приблизиться к тому, чего обычно избегают; они ломаются, потому что пробиваются сквозь ад без какой бы то ни было поддержки со стороны невротичных родителей, самовлюбленных учителей, тех жестоких людей, которые возглавляют образовательные институты, и равнодушных терапевтов. Они мечтают вырваться из ада в чистое свежее пространство, где обитают только великие умы. То, что они не могут этого сделать и застревают в области «дьявольского», — не их вина; в этом повинно жалкое безразличие и тупость homines normales.