Анакир - [174]

Поход по каменистым предгорьям и подъем на плато занял у таддрийца почти два дня. В этом было что-то символическое. Мало-помалу равнинная Анкира с ее показной воинственностью, толпами солдат и испуганно-безразличными жителями осталась позади. В руинах Корамвиса приходилось делать остановки, чтобы передохнуть и разведать дорогу. Надежной переправы через широкую реку не сохранилось, но ему удалось отыскать небольшой плот, наверняка принадлежащий разбойникам, и он погреб на другой берег. Там обнаружился так называемый Торговый тракт для путешественников, спускающихся с гор — проект, заброшенный прежде, чем его дотянули до южного берега, и теперь понемногу ветшающий.

Когда он наконец вырвался из неподвластного времени очарования руин, холмы по обе стороны дороги распахнулись перед ним, словно пчелиные соты. Крупная птица вспорхнула перед ним и долго летела впереди, взмахивая широкими крыльями.

Солнце уже садилось, начали сгущаться сумерки, когда он увидел внизу блестящий глаз дракона — озеро Иброн, подобное жемчужине.

Они не поднялись к храму, точнее, к тому месту, где был храм до землетрясения. Они праздно сидели среди проросших травой валунов.

Сначала он разглядел людей с Равнин, светловолосого заравийца и вардийца, играющего в кости с товарищем. Тут же бродила в поисках клевера пара мелких рыжих ланнских овец. В стороне, на фоне мягко светящейся полоски неба стояли, словно роща в снегу, эманакир. Они глядели на него с видом потревоженных богов. Но таддриец смотрел мимо них и видел лишь то, ради чего он пришел. Он пришел к Ней.

Он не выразил ей никакого почтения. Она являлась частью богини, перед которой он вставал на колени лишь по требованию ритуала, но не в сердце своем, ибо это не было правильно.

Она молча, без слов, велела ему сесть, и он сел перед нею.

За ее спиной блестело озеро. Он отметил выверенное совершенство композиции — как на старинной гравюре. Но больше всего его радовало, что Она была реальна и доступна. Казалось, в центре этой реальности меняется сам воздух. Небо, море, весь мир, прекрасный и изменчивый, были подобны открытой книге, которую мог читать даже ребенок. В этом и заключалась истина великой Силы.

Он был здесь единственным чистокровным Висом. Догадка о том, что он был приглашен сюда, начала приобретать новый, странный смысл. В этом имелась некая странная устойчивость. Он торопливо извлек из своего жреческого одеяния лоскут ткани и развернул его на камне перед Нею. Внутри оказались осколки разбитого янтарного кольца. Солнечные лучи заставили их засиять. Даже эманакир покинули свое возвышение и подошли посмотреть.

Таддриец — тот самый, который некогда наблюдал, как Ральднор и Астарис удалились в северные леса — был своего рода гончей, чующей не запахи, но мистику. Именно благодаря своему чутью он узнал Рармона, который на самом деле был Рарнаммоном, а потом, много позже, прошел по его следам до того места в Корамвисе, где его пленили враги. Разбитое кольцо так и осталось валяться здесь. Таддриец тщательно собрал все осколки. Не то чтобы этой работы потребовала от него Ашни — скорее он сам хотел сделать это для нее, ибо был для этого предназначен. То же происходило на Равнинах, когда богине предлагали плоды или какие-нибудь украшения. Как ни трудно, но ей приходилось воздерживаться от проявлений благодарности, даже если подарок доставлял ей удовольствие, ибо это была потребность дарителя, а не принимающего дары.

Ашни взяла осколки в свою ладонь.

Когда-то это кольцо носила женщина, которая сейчас находится в Зоре. Ашни была следующей. Рарнаммон тоже носил его. Еще один, сын Яннула, держал его недолгое время, хотя оно и обожгло его. И связь окаменевшей смолы с плотью, которой она касалась, никуда не делась.

Все кусочки были на месте.

Последний луч солнца, словно змея, обвился вокруг осколков. И тогда они вновь соединились, образовав целое, словно никогда не разбитое кольцо.

Он слышал дыхание людей, собравшихся в круг и не сводящих глаз с этого чуда. Но таддриец усмехнулся — и она улыбнулась ему в ответ.

— Да, ты знаешь, — без слов сказал он ей в своем сознании. — Я из тех, кто подвергает сомнению нужность чудес. И до этого дня не видел причины, почему бы Ральднору и Астарис не жить неузнанными в какой-нибудь забытой богами таддрийской деревне. Обычной, счастливой, скрытой от всех жизнью. Я могу обозначать все это красивыми словами, принятыми среди жрецов — выход за пределы, огненная колесница, возносящая божество на небеса, и тому подобное. Но по мне, все намного проще и куда более присуще этому миру. Чудеса — ничто, пена жизни. Распускающийся цветок, невидимая жизнь, выходящая из чрева ребенком, смола, обращающаяся в янтарь — все это чудеса, и никак иначе. Но за чудом стоит суть. Камень под серебряным озером. То, что мы есть, и то, чем должны стать. Вот причина и окончательная правда, ответ на все вопросы и все мольбы. Разве не так, Ашни-которая-Анакир?

И он получил ответ в тот миг, когда кольцо сверкнуло на ее пальце. А солнечный свет так и сиял у нее в глазах, хотя солнце давно уже зашло.

24

Белая башня на фоне ярко-синего неба.