Анахрон - [2]

— Это что, какое-нибудь новое телевидение?

— Нет-нет. Вот смотри. — Виоль д'амур лежала на скамье — в точности где и раньше. Гарольд протянул руку внутрь сферы и вынул оттуда инструмент.

Питер вздрогнул.

— Дай мне. — Он взял в руки инструмент, потер гладко отполированную древесину. Затем внимательно посмотрел на брата. — Боже милостивый! — произнес коллекционер. — Путешествие во времени.

Гарольд раздраженно фыркнул:

— «Время», мой дорогой Питер, понятие столь же бессмысленное, что и «пространство».

— Ну, если без таких подробностей, то все-таки путешествие во времени.

— Если угодно, да.

— Ты станешь жутко знаменит.

— Надо думать.

Питер опустил взгляд на инструмент, который все еще держал в руках.

— Я бы хотел оставить виолу, если можно.

— Ничего не имею против, но не получится.

Не успел Гарольд договорить, как пузырь снова помутнел; виоль д'амур исчезла как дым.

— Вот видишь?

— Как, что за черт?

— Она возвращается обратно… Потом увидишь. Я уже раз вынимал эту штуковину, и получилось то же самое. Когда сфера снова стала прозрачной, виола оказалась там, где я ее нашел.

— И как ты это объяснишь? Гарольд заколебался.

— Никак. Пока я не смогу разработать соответствующий математический…

— На что еще потребуется время. А пока что, если сказать проще?..

Гарольд наморщил лоб в поисках верной трактовки:

— Ну, если очень приблизительно… это означает, что события сохраняются. Два-три столетия назад…

— Три. Обрати внимание на отверстия резонаторов.

— Значит, три столетия назад в это конкретное время дня кто-то был в комнате. Если бы виола исчезла, он или она отметили бы этот факт. Так образовалось бы нарушение уже зафиксированной последовательности событий; следовательно, этого произойти не должно. По аналогичной причине, полагаю, мы не можем заглянуть в сферу или… — Он потыкал пузырь авторучкой. — Так я и думал — не можем проникнуть в нее; иначе также образовалось бы нарушение. И все, что мы кладем в сферу, пока она прозрачна, выходит обратно, когда она мутнеет. Выражаясь совсем приблизительно, мы не можем изменить прошлое.

— Но мне кажется, мы все же меняем его. Мы изменили его только что, когда ты вынул оттуда виолу — даже пусть никто в том времени этого и не видел.

— Вот тут, — заметил Гарольд, — и обнаруживается сложность применения языка для точной передачи информации. Если ты еще не забыл свои выкладки… Впрочем, можно сформулировать такой постулат: помни только, что все сказанное мной — ложь, что событие, которое не влияет на другие события, не есть событие. Другими словами…

— Значит, если никто не видел, как ты берешь виолу, то не важно, брал ты ее или нет. Довольно рискованное правило: в свое время за него сожгли бы на костре.

— Весьма возможно. Но то же самое можно установить и другим способом или, вернее, бесконечным числом способов, которые только представляются различными. Если кому-то — скажем, самому Творцу — захотелось бы удалить Луну, пока мы тут с тобой разговариваем, и за нулевой отрезок времени заменить ее точной копией, сделанной из бетона и гипса — причем с той же массой, альбедо и всем прочим, что у настоящей Луны, — то это не внесло бы никаких измеримых различий во вселенную, как мы ее воспринимаем, а следовательно, мы не можем с уверенностью сказать, что этого не произошло. Кроме того, позволю себе добавить, нет никакой разницы, произошло это или нет.

— «Когда никого на дворе…» — процитировал Питер.

— Да. Вообще говоря, это основная и, конечно же, бессмысленная философская проблема. Если не считать, — добавил Гарольд, — данного конкретного проявления. — Он воззрился на мутную сферу. — Извини, пожалуйста, Питер. Мне тут надо поработать.

— Когда ты думаешь объявить об открытии?

— Немедленно. В смысле, через неделю-другую.

— Ничего не предпринимай, пока не посоветуешься со мной, ладно? Есть одна идея.

Гарольд бросил на брата быстрый взгляд:

— Коммерция?

— В каком-то смысле.

— Забудь, — сказал Гарольд. — Тут не тот случай, когда можно что-то патентовать или держать в тайне.

— Конечно. Надеюсь, увидимся за обедом?

— Думаю, да. Если забуду, постучи в дверь, ладно?

— Хорошо. До встречи.

— До встречи.

За обедом Питер задал Гарольду лишь два вопроса:

— А ты можешь как-нибудь менять время, в котором работает аппарат, чтобы попасть, скажем, из семнадцатого столетия в восемнадцатое или из понедельника во вторник?

— Да, между прочим. Поразительно. Какое счастье, что у меня в той схеме уже был реостат; я не рискнул бы отключить питание. Изменение силы тока дает изменение установки времени. Я добрался, как мне кажется, до прошлой среды. Во всяком случае, мой рабочий халат лежал на верстаке — там, где я его оставил, помнится, в среду под вечер. Я его вытащил. Любопытное ощущение, Питер, ведь на мне в то же самое время был тот же самый рабочий халат. А затем сфера помутнела, и халат, разумеется, исчез. Должно быть, тогда я сам заходил в комнату.

— А как насчет будущего?

— Вот. Еще одна странность. Я настраивал прибор на различные времена в ближайшем будущем, и аппарат по-прежнему на месте, но с ним ничего не случилось. Хотя я уже сейчас собираюсь с ним кое-что проделать. Возможно, это опять-таки из-за сохранения событий, но я склонен думать, что нет. А дальше идут мутные периоды, пробелы; очевидно, я не могу увидеть ничего, не существующего ныне. Но в ближайшие несколько дней картина совсем иная. Такое впечатление, что я куда-то пропал. Как думаешь, куда это я могу подеваться?