Анафем - [2]
+308: Светитель Эдхар основывает одноименный концент.
С +320 по +360: Во многих концентах достигнуты успехи в праксисе генетических цепочек, преимущественно благодаря сотрудничеству фаанитов и халикаарнийцев.
С +360 по +366: Второе разорение.
+367: Последовавший за разорением конвокс запрещает манипуляции с генетическими цепочками. Усиливается раскол между синтаксическими и семантическими орденами. Фаанитский орден распускается. Вступает в силу «Заново пересмотренная книга канона». Синтаксические устройства изымаются из матического мира. Учреждаются ита: многие бывшие фааниты вступают в их ряды. Для контроля за соблюдением новых правил вводится инквизиция. Во все матики назначают инспекторов; создаётся система иерархов в том виде, в каком она просуществует ещё по меньшей мере три тысячелетия.
+ 1000: Первый тысячелетний конвокс.
С +1107 по +1115: Обнаружение опасного астероида («Большой ком») вынуждает мирскую власть созвать чрезвычайный конвокс.
+2000: Второй тысячелетний конвокс.
+2700: Растущее соперничество между процианским и халикаарнийским орденами порождает мирские легенды об инкантерах и риторах.
+2780: Во время десятилетнего аперта мирская власть узнаёт о необычных праксисах, разработанных инкантерами и риторами.
С +2787 по +2856: В результате Третьего разорения, все конценты, за исключением Трёх нерушимых, пустеют.
+2857: Последовавший за разорением конвокс реорганизует конценты. Владения объявлены вне закона. Принимаются различные меры для ограничения «роскоши» матической жизни. Число орденов сокращается. Оставшиеся ордена перераспределяются для достижения большего «равновесия» между процианской и халикаарнийской тенденциями. Вступает в силу «Вторая заново пересмотренная книга канона».
+3000: Третий тысячелетний конвокс.
+3689: Начинается наш рассказ.
ЧАСТЬ 1. Провенер
Экстрамурос. 1. (староорт.) «Вне стен». Чаще всего подразумевались стены городов-государств того времени. 2. (среднеорт.) Нематический мир; беспорядки и нестроения после падения База. 3. (орт. эпохи Праксиса) Географические области либо социальные классы, ещё не охваченные возрождающейся мудростью матического мира. 4. (новоорт.) Близко ко 2-му значению, но часто используется по отношению к населённым пунктам, лежащим сразу за стенами матика, и подразумевает относительное процветание, стабильность и проч.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
— Сжигают ли ваши соседи друг друга заживо? — так фраа Ороло начал беседу с мастером Флеком.
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Стыд ощущался физически, как будто на темя шмякнули пригоршню тёплой от солнца грязи.
— Ходят ли ваши шаманы на ходулях? — прочёл фраа Ороло по бурому листу, которому я бы навскидку дал столетий пять, если не больше. Затем поднял глаза и пояснил: — Возможно, вы называете их пасторами или знахарями.
Стыд расползался по голове, мучительно щекоча кожу.
— Когда заболевает ребёнок, вы молитесь? Приносите жертву раскрашенной палке? Или считаете, что во всём виновата старая женщина?
Горячий стыд стекал по лицу, забивал уши, щипал глаза. Я едва слышал вопросы фраа Ороло:
— Считаете ли вы, что встретите своих умерших собак и кошек в некой посмертной жизни?
Ороло попросил меня выступить его скриптором. Слово звучало важно, и я согласился.
Он узнал, что мастера из экстрамуроса пустили в Новую библиотеку чинить подгнившую балку, до которой не доставали наши стремянки; её только что заметили, а мы не успевали до аперта выстроить леса. Ороло хотел задать мастеру вопросы, а меня попросил записывать разговор.
Я сквозь морось слёз смотрел на лист перед собой. Он был так же пуст, как моя башка. Я не справился с порученным делом.
Впрочем, главное было записывать, что скажет мастер, а тот пока не произнёс и слова. В начале разговора он водил недостаточно острым предметом по плоскому камню. Теперь просто таращился на Ороло.
— Случалось ли, что кого-то, тебе известного, ритуально увечили, потому что застали за чтением книги?
Мастер Флек впервые за долгое время закрыл рот. Я чувствовал, что когда он снова его откроет, то что-нибудь скажет. Я черкнул пером по краю листа, проверяя, не высохли ли чернила. Фраа Ороло молча смотрел на мастера, словно на только что открытую туманность по другую сторону телескопа.
Мастер Флек спросил:
— А чего бы просто не проспилить?
— «Проспилить», — несколько раз повторил фраа Ороло мне, пока я записывал.
Я пояснил — отрывисто, потому что пытался писать и говорить одновременно:
— Когда я сюда пришёл… то есть когда меня собрали… у нас… я хочу сказать, у них… было устройство под названием «спиль»… Мы не говорили «проспилить», мы говорили «катать спиль». — Ради мастера я перешёл на флукский, и моя пьяно спотыкающаяся фраза прозвучала и вполовину не так ужасно, как если бы я говорил на орте. — Это была разновидность…
— Движущихся картин, — догадался Ороло. Он взглянул на мастера и перешёл на флукский: — Мы поняли, что «проспилить» означает прибегнуть к некоему существующему у вас праксису (ты бы сказал технологии) движущихся картин.
— Забавно вы говорите, «движущиеся картины». — Мастер смотрел на окно, как будто там идёт исторический документальный спиль, и трясся от беззвучного хохота.
Неожиданная катастрофа обрекла Землю на медленную, но неотвратимую гибель. Нации всего мира объединились для осуществления грандиозного проекта – спасти человечество, отправив его представителей в космос. Но непредсказуемость человеческой натуры вкупе с непредвиденными проблемами губят эту затею, и в живых остается лишь горстка людей… Пять тысяч лет спустя их потомки готовятся к очередному путешествию в неведомый и странный мир, полностью преображенный катаклизмом и ходом времени. Они возвращаются на Землю.
Выдающийся, значительный роман. Роман, который можно читать и как отдельное произведение, и как своеобразный приквел к opus magnum автора — «Барочному циклу». Роман, обозначивший новый этап в творчестве Нила Стивенсона. Роман-мозаика, в котором переплетены линия детективная и историко-приключенческая, фантастическая, реалистическая — и откровенно сатирическая. В «Криптономиконе» Нил Стивенсон соединяет несколько уровней повествования в единый гипертекст — и создает поразительно удачное и единое целое, которое не оставит равнодушным ни ценителя элитарной современной прозы, ни поклонника просто отличной жанровой литературы.
В начале научной революции магия играет заметную роль, но со временем исчезает. В постмагическом мире первой четверти XXI века секретный Департамент ищет причины ее упадка, чтобы подчинить своей воле и сделать инструментом большой политики. Диахронические путешествия приносят ученым неожиданные результаты. Магия научна, но не означает всемогущества.
Крипта.«Реальная» столица Сети. Рай хакеров. Кошмар корпораций и банков. «Враг номер один» ВСЕХ мировых правительств. В сети нет ни стран, ни национальностей. Есть только СВОБОДНЫЕ люди, готовые сражаться за свою свободу!..
Алхимия и герметика.«Королевское искусство» и «искусство королей».Загадочная наука, связавшая в прочную цепь магов и авантюристов, философов и чернокнижников.Алхимиков то принимали как равных, то жгли на кострах Святой инквизиции.Перед вами — история одного из ПОСЛЕДНИХ АЛХИМИКОВ Европы.История тайн и приключений, чудес и мистических открытий.Потрясающая интеллектуальная фэнтези, открывающая читателю НОВУЮ ГРАНЬ таланта Нила Стивенсона!
Нил Стивенсон. Автор, которого сам Уильям Гибсон называл не иначе как «самым крутым фантастом Америки». Постмодернист, антиутопист и киберпанк «в одном флаконе». Попросту — ТАЛАНТ!Перед вами — «Лавина».Жутковатая и отчаянная история двух миров — «внешнего», расколотого на сотни мелких государств, и «виртуального» — объединенного в компьютерную Метавселенную.ТАМ — лучше. Но необходимо соблюдать жесткие «правила игры»…ЗДЕСЬ — проще. Вот только убить могут вполне по-настоящему…Но ни ЗДЕСЬ, ни ТАМ не прекращается война за «Лавину» — наркотик счастья в мире «внешнем» и старейший из вирусов, какой угрожал когда-нибудь миру «виртуальному»!
Со всколыхнувшей благословенный Азиль, город под куполом, революции минул почти год. Люди постепенно привыкают к новому миру, в котором появляются трава и свежий воздух, а история героев пишется с чистого листа. Но все меняется, когда в последнем городе на земле оживает радиоаппаратура, молчавшая полвека, а маленькая Амелия Каро находит птицу там, где уже 200 лет никто не видел птиц. Порой надежда – не луч света, а худшая из кар. Продолжение «Азиля» – глубокого, но тревожного и неминуемо актуального романа Анны Семироль. Пронзительная социальная фантастика. «Одержизнь» – это постапокалипсис, роман-путешествие с элементами киберпанка и философская притча. Анна Семироль плетёт сюжет, как кружево, искусно превращая слова на бумаге в живую историю, которая впивается в сердце читателя, чтобы остаться там навсегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.