Амур-проказник - [9]

— А что мы скажем Фелис, Софии и Магде?..

На какую-то долю секунды лицо Дэйзи приняло сосредоточенное выражение, но затем она пожала плечами и улыбнулась.

— Подумаешь, какие-то несчастные пять минут они тоже будут думать, что ты помолвлена.

И она исчезла, прежде чем Николь успела выдвинуть другие аргументы. Например о том, что Джеральд может заподозрить обман? Что он останется дольше, чем на пять минут? Она не могла думать ни о чем другом. А если и могла, то не хотела.

Покачав головой, она медленно поднялась. Собрать вещи… Это то, что ей следует сделать. Она и сейчас еще может успеть на автобус, курсирующий между Луисвиллом и Цинциннати. Другого пути нет. Не стоит Патрику вмешиваться. Это потребует от него слишком многого.

Нужно уехать. Сейчас же.

Николь посмотрела на часы. Ровно десять. Захлопнув чемодан, она вышла из спальни и поспешила наверх по лестнице. Дэйзи должна быть в офисе, а Патрик или еще не вернулся со своей обычной прогулки, или сидит в своей комнате в дальнем конце коридора. Николь не хотела сталкиваться с кем-то из них, опасаясь, что ее снова начнут уговаривать принять участие в безумной авантюре. Она задержалась на секунду на верху лестницы, прислушалась и, пройдя маленький коридор, устремилась в вестибюль.

Как раз в тот момент, когда она направлялась к дверям, послышался шум шин по гравию. Выглянув в узкое окно, Николь увидела микроавтобус, притормозивший у входа в отель.

Итак, она собирается сделать решающий шаг! А проще говоря, просто удрать. И тем самым позволить Джеральду думать, что она испугалась встречи с ним. Она не сможет взглянуть в его лживые глаза цвета спелой вишни, глаза, которые, как она подозревала, могут поколебать ее волю. Он не должен видеть, как ей больно.

У Дэйзи достаточно гордости, чтобы постоять за семью. Она придумает какую-нибудь невероятную историю, чтобы скрыть бегство сестры. Ей поверят. Это единственный выход. Если я останусь, думала Николь, то не уверена, что сумею спрятать свою боль. Джеральд вовсе не глуп…

Она взялась за ручку двери и вдруг услышала шум хлопнувшей дверцы. Тревога закралась в ее сердце. Николь прижалась лицом к запотевшему стеклу и вдруг громко вскрикнула.

Джеральд! Он и его спутница были здесь.

— Николь! — послышалось откуда-то сверху. — Что случилось? — Патрик спускался вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Не в состоянии вымолвить ни слова, она кивком головы указала через плечо. Он наклонился, всматриваясь в окно.

— Приехал?

Поняв, кого он имел в виду, она молча кивнула.

Патрик отошел от окна и вдруг заметил чемодан у ее ног. В его глазах промелькнуло такое нескрываемое разочарование, что ей вдруг захотелось заплакать.

— Николь, неужели… Не может быть… — хрипло прошептал он.

Проглотив горький комок, вставший поперек горла, Николь судорожно вздохнула.

— Я… не могу пройти через это, Пэт.

Не говоря ни слова, он взял ее чемодан и засунул в чуланчик под лестницей.

За дверью послышались шаги, приглушенный смех, и Николь, вздрогнув, отпрянула. Ее небесно-голубые глаза источали ужас, словно стая голодных волков притаилась на крыльце и вот-вот ворвется в дом. Она не могла отвести зачарованного взгляда от стеклянного шарика дверной ручки, который поворачивался с гипнотизирующей медлительностью.

Раздался щелчок, потом скрип открываемой двери. Джеральд Диксон переступил порог.

Мужчина, с которым Николь собиралась разделить свою жизнь… Преподаватель актерского мастерства на театральном факультете университета Индианаполиса, которому улыбнулась удача. Его пригласили на главную роль в один из нью-йоркских театров. Речь шла о постановке шекспировского «Гамлета». Конечно, драматический актер, стремящийся сделать карьеру, не мог упустить такой шанс, несмотря на то что их свадьба с Николь должна была состояться через два месяца.

Он попросил невесту подождать и два долгих года гастролировал по Австралии, где между делом завел роман с другой женщиной и сделал ей предложение.

Николь не могла не заметить, что Диксон так же неотразим, как прежде. Ее сердце заныло. Высокий, гибкий, как всегда безупречно одетый. Светлые, выгоревшие на австралийском солнце волосы лежали идеально, волосок к волоску. На загорелом лице глаза казались совсем темными. Джеральд, как всегда, горделиво нес свой римский профиль. Что ж, вздохнула Николь, он никогда не страдал излишней скромностью.

Она понимала, что еще секунда, и Джеральд заметит ее, женщину, которую так вероломно бросил. Его губы раздвинулись в самодовольной улыбке, и ее сердце дрогнуло. Как он смеет так улыбаться? Ни намека на раскаяние!

Диксон шагнул вперед и приветственно протянул руки, словно ожидая, что она радостно бросится к нему на грудь.

— Николь, девочка моя! — раздался его бархатный баритон, и он замолчал, словно ожидая аплодисментов. — Как я рад снова видеть тебя!

Он сделал еще шаг и остановился, деланно улыбаясь. Николь на какую-то долю секунды смешалась, но вдруг почувствовала, что чья-то рука обвила ее талию. Она не могла не узнать одеколон Патрика, этот легкий прозрачный запах, присущий только ему одному, и вздохнула глубже, надеясь, что знакомый аромат придаст ей отваги.