Амулет князя - [51]

Уже показалась мельница, когда Логан перебрался к Павлу и взял у него вожжи. Лошадь послушно остановилась, а Логан нахмурился и запыхтел.

– Послушай, Волчонок, я не знаю, что нужно говорить в таком случае. Но хочу, чтоб ты знал, я не предаю друзей.

– Спасибо, – Павел забрал вожжи и хлестнул лошадь.

И от таких простых слов у обоих на душе было легко и весело, как после кружки хорошего вина.

Анита их ждала, и сборы были недолгими. Парни помогли перенести ее вещи на телегу и остались ждать на улице. Панкрат заботливо укутал ее в теплый плащ и помог сесть в телегу. А потом долго глядел вслед дочери и махал рукой.

На этот раз лошадью правил Логан, а Павел и Анита сидели рядом, укутанные одним одеялом.

– Никогда так не радовалась переезду, – рассмеялась она.

Павел поцеловал ее и притянул ближе.

– Волчонок, ты вернешься в свой мир? – неловко кашлянув, спросила Анита.

– Как? Даже колдун Вернон говорит, что не осталось зачарованных вещей. А иных путей я не знаю.

– А если появится возможность?

И посмотрела ему в глаза. Павел растерялся. Тем более что Логан обернулся и тоже ждал ответа.

– Я… я не знаю, – выдавил Соболев.

– У тебя там кто-то есть? – спросила и опустила глаза Анита.

– Там только старший брат. Я ведь говорил тебе.

– Не уходи, – едва слышно прошептала девушка.

Павел вздохнул и погладил ее по щеке.

До поселка они доехали спокойно. Стражник пропустил их через арку и улыбнулся девушке.

– А вот и помощница Светика! Теперь и суп вкуснее будет, и пироги румянее.

Анита рассмеялась и помахала ему рукой. Рядом вертелся демма-пес и ластился к девушке, словно родной.

– Волчонок! Логан! – закричал им Михей. – Чего рты разинули? Отведите лошадь на конюшню. А потом бегом на плац. Вас Тит заждался.

Парни удивленно переглянулись, но не стали перечить. Конечно, хотелось погреться у теплого очага и поесть. Но когда Михей не в духе, лучше перетерпеть голод, чем нарваться на неприятности.

Снова нужно будет тренироваться: растягивать лук, скакать на лошадях и махать тренировочными мечами.

А вечером, когда они добрались домой и без сил рухнули в кровати, то уснули раньше, чем проснулся голод.

Никита не спал. Он лежал в темноте и страдал от жалости к себе. Все в его жизни пошло не так, как он когда-то мечтал. Он думал, что станет бесстрашным охотником, будет гордо ступать по земле и приходить на выручку попавшим в беду людям. А в ответ получать уважение и славу.

А что сейчас? Вместо славы – ненависть Павла и молчаливое осуждение Логана. Одна Ярослава пыталась оправдать его. Но от этого было только хуже.

И Никита огрызался и отталкивал единственного человека, кто любил его просто за то, что он есть.

«Павел сам виноват, – думал Никита. – Я всего лишь подчинялся силе, у меня не было выбора. А он разыгрывает из себя героя. Обидели его! Да я дал ему новую жизнь. Спасибо лучше сказал бы, ведь я спас его от князя, а Яра дала сильную защиту от упыря. Если бы не я, он так и скакал бы по спортивному залу с игрушечной сабелькой. Кому там нужно его умение?»

Но никакие слова не могли заглушить голос совести. И Никита так и уснул под ее противный визг.

* * *

Утром Павел и Логан заторопились в общую кухню. Соболев спешил туда по двум причинам: не хотел снова встречаться и тем более говорить с Никитой, и не терпелось повидаться с Анитой. Какая из этих причин гнала его сильнее, он так и не определился.

Они поздоровались с Ярославой, кивнули Никите и вышли под пронизывающий ветер. Ночью выпал снег, и появились неглубокие сугробы. И парни на каждом шагу проваливались почти по щиколотку.

За ними протянулись цепочки следов от их дома. Около кухни снег успели смести, и парни с облегчением вышли на белую дорожку.

В кухне было жарко, царили запахи свежеприготовленной еды, ароматной выпечки и душистого чая с сильным запахом сушеной мяты.

Павел вошел вслед за Логаном и плотно закрыл дверь. Он стряхнул снег с плаща и обернулся.

Рядом со столами замерла Анита с пустым подносом, а перед ней на колене стоял Сэб и под общий хохот протягивал бумажный цветок.

– Самой красивой девушке! – кричал Сэб. – Возьми его, душа моя!

Анита рассмеялась и капризно надула губки.

– Зачем мне мертвый цветок? Оставь себе, – и направилась на кухню.

Но парень не отставал. Он догнал ее и ухватил за руку.

– Куда ты убегаешь, цветочек? А поцелуй?

Не успела девушка и пикнуть, как Сэб сгреб ее в охапку и поцеловал. Кухня вздрогнула от хохота. Но Павлу отчего-то было не смешно. В глазах потемнело от нахлынувшей ярости, он оттолкнул вошедшего воина и выбежал из кухни. Он не видел, как Анита уперлась кулаками в грудь Сэба, но парень легко отпустил ее и посмотрел на захлопнувшуюся дверь. В темных глазах плескалось целое море самодовольства и радости.

– Если еще раз!.. – прошипела Анита и наотмашь ударила по лицу парня. От звонкой оплеухи Сэб покачнулся, удивленно округлив рот, под рукой он почувствовал пылающий отпечаток девичьей ладошки.

– У-у-у-у! – разнеслось по кухне.

Анита усмехнулась и гордо огляделась. Насколько она помнила, это была первая оплеуха за всю ее жизнь. На мельнице никто не пытался приставать к девушке, прекрасно понимая, что огребет от ее отца по полной. А в поселке раньше не находилось желающих приударить за ней. Хмурые Серые Псы часто выбирали спутниц из соседних поселков, таких же воинов, как они сами. Конечно, это было оправданно, так как образующиеся прайды были крепкими и опасными для врагов. Может поэтому, отец легко отпускал девушку в поселок на всю зиму и не особенно беспокоился о ней.