Ампутация сознания, или Немного воска для ослиных ушей - [15]

Ну, конечно же, автор делает это не специально, просто в публицистическом пылу он обрушивается на ни в чем не повинные слова, забывая, что это всего лишь инструменты. И топор не виноват в том, что им раскалывают черепа, вместо того чтобы валить деревья.

Неправильное, неуместное толкование такого рода слов вызвано, в первую очередь, индивидуальностью восприятия их каждым человеком. Для одного – словосочетание «восстановление духовных ценностей» будет означать восстановление церквей, а для другого – переоборудование их под музеи. И каждый будет считать другого лжецом или глупцом, неверно трактующим элементарные понятия.

Можно понять Сергея Георгиевича, когда он говорит о размывании смысловой оболочки слова, об утрате первоначального смысла, но опять же стоит спросить: а когда было не так? Когда такого рода слова и понятия трактовались всеми однозначно, одинаково? И не говорит ли такая однозначность в толковании какого-то нового понятия только о том, что слово еще не «обкатали» на практике, что оно не успело приобрести необходимый шлейф положительного и отрицательного опыта?

Что такое слово «большевик» сразу после распада РСДРП? Да просто неуклюжее обозначение члена Российской социал-демократической рабочей партии, примкнувшего к большинству. Каким было отношение к этому слову? Да, в общем-то, более или менее нейтральное. Но посмотрите, как это слово наливалось смыслом, получало яркую эмоциональное окраску, когда прошло через революции, когда стало массовым. И сегодня, для кого-то «большевик» - идеал человека, для кого-то – кровавый убийца и святотатец. Но опять же, отношение к этому слову сегодня намного менее яркое, чем в 20-ых годах прошлого века.

Слова развиваются, растут, «затираются» от частого употребления, заменяются на другие, полностью меняют свой изначальный смысл. Это настолько всеобщий и естественный процесс, что придавать ему такое трагическое значение и объявлять его принадлежностью только новейшей истории – есть глубокое заблуждение. Достаточно взглянуть на диспуты античных философов, споривших о сути того или иного понятия (или взять, например, христианских теологов), чтобы это понять.

Массу примеров того, как слово меняет тот смысл, который в нем был заложен изначально, на другой, может привести любой филолог. Вот, например, слово «обязателен». В 19-ом веке оно употреблялось исключительно в смысле «любезен». «Граф был так обязателен» означало «Граф был так любезен». Потом же это слово стало употребляться в смысле «непременно». «Он обязательно набьет тебе морду». Уж явно любезностью тут и не пахнет. (К. Чуковский, «Современники», «Молодая Гвардия», М., 1963, глава «А. Кони», стр. 195.)

Ясно, что рабовладельцы-афиняне вкладывали в понятие «демократия» несколько другой смысл, чем мы. Точно так же, как и древние римляне в слово «республика». Так что же теперь, рвать на себе волосы из-за того, что произошла «десакрализация слова», что оно превратилось в «амёбу»?

Понятно, что автора ужасно раздражает штампованный, бюрократический язык большинства современных газет. Ну, так что ж, не всем дано на высоком уровне владеть литературным языком. Да и потом сам газетный, информационный формат предполагает «высушивание» языка, лишение его каких-либо личностных особенностей. И в этом есть своя «соль». Попробуйте создать информационное сообщение и постарайтесь при этом не высказать своего отношения. Волей-неволей у вас получится достаточно сухой текст, схожий со стандартной газетной заметкой. Другое дело, что большая часть буржуазных СМИ, даже когда старается внешне не обозначать своего мнения, все-таки проявляет свое классовое сознание, влияет на общественное мнение. Но это уже совсем другой вопрос, не имеющий к вопросу «гибели языка» никакого отношения.

Ну, еще немного поговорим о языке, чтобы окончательно прояснить некоторые моменты:

Что же мы видим в ходе нынешней антисоветской революции в России? По каким признакам можем судить о ее пафосе? Уже вызрело и отложилось в общественной мысли явление, целый культурный проект наших демократов - насильно, через социальную инженерию задушить наш туземный язык и заполнить сознание, особенно молодежи, словами-амебами, словами без корней, разрушающими смысл речи. Эта программа настолько мощно и тупо проводится в жизнь, что даже нет необходимости ее иллюстрировать - все мы свидетели. Когда русский человек слышит слова «биржевой делец» или «наемный убийца», они поднимают в его сознании целые пласты смыслов, он опирается на эти слова в своем отношении к обозначаемым ими явлениям. Но если ему сказать «брокер» или «киллер», он воспримет лишь очень скудный, лишенный чувства и не пробуждающий ассоциаций смысл. И этот смысл он воспримет пассивно, апатично[3]. Методичная и тщательная замена слов русского языка такими чуждыми нам словами-амебами - никакое не «засорение» или признак бескультурья. Это - необходимая часть манипуляции сознанием.

Опять в деле «теория заговора»: кучка гениев, осознающих силу языка и нарочно душащих нашу молодежь новыми словами. Причем словами «без корней». То есть иностранными словами, верно? Сергею Георгиевичу следовало бы хорошенько изучить происхождение многих «истиннорусских» слов, чтобы осознать тот факт, что они когда-то точно также были перенесены на русскую почву и вполне успешно прижились, образовав много других слов. Заимствование иностранных слов – древнейший, естественнейший процесс, что в нем страшного? Ну, пришло к нам слово «киллер». Так оно же короче и удобнее «наемного убийцы». Думаю, Сергей Георгиевич ничего не имеет против слова «снайпер». А оно ведь заменило когда-то словосочетание «меткий стрелок». И что? Что тут ужасного? Наоборот, появилось новое прилагательное «снайперский» и жаргонный глагол «снайперИть». Тут впору говорить только об обогащении языка, а не о его «разложении» или тем более гибели. Слово неудобное, ненужное в обиход не войдет. Как его не «пиарь», как специально не впихивай, а ничего не получится. Напротив, если слово действительно нужно, оно распространится с космической скоростью, даже никакого телевидения не понадобится.